Гав! игриво заметила я, глядя, как мужик на меня косится. Я тут, значит, заигрываю со страшной силой, а на меня смотрят так, словно я на первом свидании потребовала справку о доходах и примерила его имя к имени будущих детей. Эх, если в шестнадцать свидания напоминали мелодраму о вечной любви, в восемнадцать двадцать романтическую комедию, в двадцать пять историческую мелодраму, в двадцать восемь собеседование, в тридцать собеседование в крупную транснациональную корпорацию, то поговаривают, что к сорока годам это будет битва экстрасенсов.
Ррррр! я сделала вид, что бросаюсь на него.
А! заорал перепуганный плотник, роняя молоток на ногу, а сверху неприбитую доску. А!
Он прыгал, метался, орал, а потом случайно наступил на мою утреннюю морковку, поскользнулся, и в комнате снова стало светло-светло, а сломанные доски, и разбитые стекла художественно валялись вокруг распростертого на балконе тела, которое, судя по воплям, приходило в себя. Искушение воспользоваться орущей подушкой было столь велико, что пушистый десант в моем лице решил не терять время даром, прыгая с невидимым парашютом «Авось пронесет!».
Тебе сильно больно? Все будет хорошо! Ты будешь жить! Я точно знаю! участливо заметила я, скатываясь с него вниз и глядя в преисполненные ужаса глаза. Потому что ты мне фотографию родных не показывал! А вот если бы показал, то все Поминай как звали. Короче, лежи, а я за подкреплением!
Еще бы! Перед побегом не мешало бы снова подкрепиться! Я бросилась вдоль балкона, увидела приоткрытую дверь в роскошные покои, прошмыгнула мимо служанки, которая надраивала пол, а через пару мгновений неслась по коридору.
Ступеньки вели меня вниз, а я чувствовала приятный запах жаркого. С каждой секундой становилось все жарче и жарче, где-то гремели крышки от котлов, слышалась суета, шум, гам, беготня. «Да помешивай!», раздался грозный окрик, а следом звонкая затрещина.
Едва заслышав шаги, я юркнула в какой-то грязный, открытый мешок.
Ну вот и последний! В золе спрятался! Ишь, шустрый! меня схватили за уши, а я попыталась вывернуться, но чья-то рука тащила меня в сторону клетки. Прогрызли, сволочи!
Несмотря на то, что я кричала, меня никто не слышал, зато меня внесли в огромную кладовку, в которой висели окорока, разделанная туша, стояли огромные бочки с пробками. Кто-то открыл сетчатую крышку и бросил меня на что-то мягкое. Крышка закрылась, щелкнула щеколда. Это мягкое подо мной зашевелилось, на меня уставились кролики.
Двигайтесь! хмуро поздоровалась я, глядя, как они смешно шевелят носами. Напротив, в такой же клетке, сидели и нервно кудахтали пестрые куры.
От нашего стола вашему! мрачно заметила я, чувствуя себя, как в автобусе в час пик. Пятнистые, серенькие, беленькие, черненькие кролики встретили меня, как родную, облепив со всех сторон.
За что сидим? вздохнула я, осматривая пушистых сокамерников. За капусту? Понятно! А мне просто красивой жизни захотелось! Дело притянуто за уши
Один, большой с черным пятном тут же стал меня заинтересованно обнюхивать.
Так, молодой человек! фыркнула я, чувствуя, как по моей голове тут же прошлась чья-то пушистая лапа. Соблюдайте дистанцию! Не толпимся, проходим по салону! Вон, передняя площадка свободна!
В меня ткнулась чья-то морда.
Ты кто? прищурилась я. Мальчик или девочка? Короче, отойди отсю Так! Кто тут у нас такой шустрый!
Я чувствовала, как на меня пытается взгромоздиться серый кролик.
Декларацию о доходах и отходах, пожалуйста! я лягнула его лапой, чувствуя себя мастером кунг-фу. Я кому сказала! У меня голова болит! Я не в настроении! Пошел вон!
Мною заинтересовался еще один черный кролик, пытаясь отогнать серого конкурента мощными ударами лап.
Так, пошли все вон! я сумела отползти в дальний угол, прижав хвостик к прутьям клетки, нехорошо глядя на пушистых сородичей. Меня поползли обнюхивать по шестому кругу, а я ощущала себя девушкой из рекламы антиперсперанта.
Так! Рыжий! Ты уже третий раз нюхаешь! возмутилась я, отодвигая его лапой. Понюхал, дай другим! И вообще, я предлагаю сбежать! Смотрите! План прост! Мы начинаем шуметь! Они прибегают, пытаются нас успокоить, открывают крышку, а мы дружно врассыпную! Помните! Мы должны держаться вместе! Кролики своих не бросают!
Куры кудахтали, кролики чесались, а самые настырные решили снова облепить меня со всех сторон. Передо мной оказалась чья-то пушистая и блохастая попа с хвостиком, который кокетливо водил по моему носу.
Пошел вон, блохастый! возмутилась я, слыша, как мои сокамерники дружно сколотились в ансамбль «Блохи», предлагая мне попробовать себя в роли бас-гитариста. Пока рядом шел кастинг, я уныло смотрела сквозь прутья клетки, чувствуя, что еще немного и буду претендовать на должность солиста! А давайте ее покачаем? Клетку? предложила я, понимая, что возглавить пушное восстание дело всей моей короткой жизни. То, что план, мягко говоря, так себе, и широкими и мохнатыми массами не одобрялся, я поняла, когда один пушной засранец решил наложить мне под нос порцию шоколадных шариков.
Вместе с открытой дверью ворвались шум и суета. «Да как ты крошишь! Свиньям так крошить будешь!», работал не понижая голоса контроль-качества. Куры заволновались, квохча на разные лады и любопытно высовывая головы из клетки. Толстая кухарка вытерла руки о передник с жирным пятном на животе, ловко открыла клетку, занесла рябую руку над нашим ушами.