Она тебя жрет! закричала я, глядя сквозь воду. А меня тряхнули и сбросили в бассейн.
Через пару мгновений я почувствовала, как меня обвивают тугие кольца.
Как ты там с-с-сказ-з-зала, кролик? прошипел красавец, возвышаясь над водой. Чис-с-стота з-з-залог долгой и с-с-счас-с-стливой жиз-з-зни!
Ущипните меня! взмолилась я, пытаясь руками освободиться от скользких от воды колец. Мне не показалось! Создавалось впечатление, что какая-то анаконда схватила мужика до пояса, а потом сломала челюсть. Я хочу проснуться! Мамочки!
Могу укус-с-сить! сладко прошипели мне, сдирая с меня лохмотья и грязное платье. С-с-скажи куда тебя укус-с-сить
Змей улыбнулся нехорошей улыбочкой, слегка приподнимая брови, а потом показал мне язык. Раздвоенный, змеиный язык. Кажется, это последнее, что я помню.
Глава шестая.
Добрая и обзывчивая наложница в тапки!
Требую компенсации за аморальный ущерб!
Я очнулась, завернутая в покрывало. Лениво зевая и вываливаясь на подушки, я пыталась восстановить ход событий. Акция по спасению мужчины любой мечты от огромной анаконды закончилась, если не криками: «Он мой! Ползи отсюда, змея подколодная!», а горьким осознанием того, что бедолаге срочно нужна вторая половина. Желательно, нижняя
«Ты же мечтала встретить свою вторую половинку?» ехидно заметил оптимизм. «Получите распишитесь!», поддакнула судьба, протягивая мне листик «Отчет по желаниям Евы за прошлый квартал».
Где-то в моем подсознании профессор Франкенштейн с дьявольским смехом предоставляет мне «проектную документацию» второй половинки.
Вам какую? интересуется он, потирая ручки, скалясь улыбкой человека, опередившего прогресс настолько, что тот самый прогресс никак не мог догнать и наподдать ученому как следует. Есть верхняя человек, есть нижняя человек. Вот!
На меня смотрела змея, переминаясь на двух крепких, волосатых мужских ногах.
У него там погремушка есть! Вон, смотрите! Он ею как бы выражает свои эмоции. Вот сейчас вы ему нравитесь, благодушно заметил непойманный, поэтому и не битый гений, созерцая свое детище.
Может, штаны на него надеть? отвернулась я, глядя на гремучую смесь и прикидывая, какой мексиканский ансамбль заберет с ногами и эм встроенной погремушкой юное шипящее дарование.
Нельзя! Как же он тогда греметь-то будет? Вот! Видите, вы его рассердили! вздохнул гений. Смотрите, как он воинственно гремит! Я могу вам еще по вертикали вариант показать!
Я снова дернула головой, понимая, что задремала.
Нда-а-а, вздохнула я, протяжно зевая и почесывая ухо по велению задней пятки. Тяжело ему было во дворе! Особенно, когда орали под балконом что-то вроде: «Адик! Пошли мячик попинаем! Или пошли на великах кататься!». А с балкона такое смурное лицо высовывается. «Ну хоть мячик сбрось!», вопят под балконом. Где-то уже заботливый голос мамочки орал: «Ползи учить уроки!».
В огромной(, круглой комнате, которую с радостью арендуют для съемок очередного болливудского блокбастера «Зита, Гита, супермен и бандиты», не было почти никакой мебели, зато была куча подушек и мисочка, в которую чья-то заботливая рука покрошила морковку. И предположительно даже не всю, а половинку.
Пока санаторий усиленного питания предлагал мне морковную диету, желудок настойчиво требовал что-то посущественней. С разрисованных стен на меня смотрели красавицы всех мастей, томно возлежа на подушках в заманчивых позах. Одна из них застыла в танце живота, выкатив внушительный танцевальный инструмент и томно закатив глаза.
Значит, здесь кушали! Иногда много! Иногда вкусно! А иногда и каждый день! горестно вздохнула я, поджав лапки и глядя на чей-то наеденный животик. Везет тебе, Гита!
Я сглотнула слюнку, глядя на ее соседку Зиту, которая застыла с дебильной улыбкой под носом и огромным подносом, который ломился от яств. Спелый виноград соблазнительными гроздьями свешивался с посудины, огромные персики с розовыми бочками и целым арбузом заманчиво предлагали вкусить их свежести.
Я так понимаю, что не сезон! кивнула я на свою мисочку. Мысли о том, что после трех дней вынужденной голодовки, я, как соседский кот, с радостным криком: «Морковка!» брошусь к миске, меня воодушевили на подвиги. С такой диетой жить мне оставалось два понедельника. Начинаем танцы голодного живота!
Мое тельце налегло на большой пуф, сдвигая его с места. Кряхтя, я толкала его в сторону двери. Дотолкав его до места назначения, мое усталое тельце обмякло. Я лежала и лениво созерцала красавиц. Так, это у нас Зита, это у нас Гита, эта у нас будет Лейла, а вон та, с оббитым носом Гюльчатай. А как эту назовем? На подушках расположился золотой запас целой страны, стратегически прикрывающий интимные части женского тела, пока лицо сладострастно созерцало мою морковку.
Гильгамешка, тяжко выдохнула я, привалившись спиной к пуфу. Отъелась на пельмешках!
Я вскарабкалась на пуф, подпрыгнула и повисла на ручке лапами, чтобы дернуть ее и шмякнуться вниз. Закрыто! Ладно!
В комнате было окно. Я слетела с пуфа в подушки, чуть не отбив себе хвостик, встала на задние лапки, оперлась о стекло, заприметив маленькую щеколду, на высоте, которая казалась мне недостижимой.