Чернобородый побагровел.
Он стратегически важный, Фернандо Кьянти! Я сделал большую карту острова, и этот отель точно посередине, так что он чертовски дьявольски стратегически важный! Можешь мне поверить!
Как же! парировал Фернандо. Ты еще скажи, что если из дома Малыша Диего виден загнивающий капиталистический частный нудистский пляж, так это тоже стратегически важный объект!
Пианист залился глубоким румянцем.
Наши заняли его сегодня утром, признался он.
Наступила тишина.
И в тишине раздалось громкое шуршание шелка. Кармин положила ногу на ногу.
Кадык пианиста прыгнул вверх-вниз.
Это очень стратегический объект, выдавил он, стараясь не обращать внимания на женщину на высоком стуле у барной стойки. То есть, если кто-нибудь решит высадить туда десант с подлодки, нужно занять место, откуда все видно.
И тишина.
В любом случае он стратегически важнее, чем этот отель, выдавил пианист.
Педро зловеще кашлянул.
Следующий, кто что-нибудь скажет. Все равно что. Умрет. Он ухмыльнулся. И поднял ружье. Отлично. А теперь все к дальней стене!
Никто не двинулся с места. Они уже его не слушали. Они слушали, как кто-то тихо и невнятно бормочет что-то монотонно неразборчивое у входа в отель.
По стройным рядам борцов за свободу внезапно пробежала некая рябь, несмотря на все их попытки не сходить с места. Через них непреклонно протискивалось все то же бормотание, начинавшее превращаться в более или менее разборчивые фразы:
Вы, господа, не обращайте на меня внимания, жаркий выдался денек, а? Три раза обошел весь остров, никак не мог найти адрес, кто-то здесь считает, что улицы на домах писать не надо или что? Нет, нашел, конечно, четыре раза спрашивал-переспрашивал, плюнул, пошел на почту, на почте уж точно знают, и то им пришлось мне план нарисовать, где уж он тут у меня
С невозмутимостью щуки, заглянувшей в садок с форелью, из-за спин тяжеловооруженных мужчин появился человечек в очках. В руках он держал длинный, узкий, завернутый в оберточную бумагу пакет, перевязанный бечевкой. Единственной уступкой местным климатическим условиям в его облике были коричневые открытые сандалии, однако теплые зеленые носки, выглядывавшие из них, демонстрировали глубокое врожденное недоверие к переменам погоды за рубежом.
На голове его была форменная фуражка, на которой большими белыми буквами было написано: «Интернешнл Экспресс».
Он не был вооружен, но никто его не тронул. Никто даже не направил на него ружье. Все просто изумленно смотрели на него.
Человечек огляделся, разглядывая живописную компанию, заглянул в свой блокнот, а потом подошел прямо к Кармин, все еще сидевшей у стойки.
Вам посылка, мисс, сказал он.
Кармин взяла ее и начала развязывать бечевку.
Курьер из «Интернешнл Экспресс» сдержанно кашлянул и положил перед ней замусоленную книжку квитанций и желтую шариковую ручку, привязанную к книжке куском шпагата.
Распишитесь, мисс. Вот тут. Полное имя печатными буквами, а тут подпись.
Да, конечно, Кармин поставила неразборчивую подпись, а потом печатными буквами вписала свое имя, которое оказалось намного короче, чем «Кармин Шарлах». Куда короче.
Человечек любезно поблагодарил ее и направился к выходу, бормоча по дороге, что неплохое тут у вас местечко, господа, всегда собирался сюда в отпуск приехать, извините за беспокойство, прошу прощения, сэр
И он исчез из их жизни так же тихо, как и появился в ней.
Кармин наконец развернула пакет. Борцы за свободу из задних рядов начали тихонько пробираться вперед, чтобы было лучше видно. В пакете был большой меч.
Она осмотрела его. Это был очень простой меч, длинный и острый. Судя по виду, его выковали очень давно, но с тех пор ни разу не пускали в ход. В нем не было ничего декоративного или хотя бы внушительного не волшебный меч, не таинственное оружие, наделенное силой и могуществом. Это был меч, самым очевидным образом предназначенный для того, чтоб им рубили, резали, ранили предпочтительно убивали, а если не выйдет, то наносили непоправимые увечья. При этом рассчитан он был на очень большое число жертв. Он был окружен неописуемой аурой угрозы и ненависти.
Кармин сжала эфес искусно наманикюренными пальцами и подняла меч на уровень глаз. Лезвие ярко блеснуло.
Ну что ж! сказала она и поднялась со стула. Наконец-то.
Она допила коктейль, удобно пристроила лезвие на плече и оглядела плотный круг лиц, одинаково озадаченных независимо от политической ориентации.
Извините, ребята, мне пора бежать, сказала она. Жаль, что не могу остаться и познакомиться с вами поближе.
Борцы за свободу внезапно поняли, что не хотят знакомиться с ней ближе. Она была прекрасна, но красотой лесного пожара: восхитительное зрелище издали, и не дай бог оказаться поблизости.
И она подняла меч. И она улыбнулась узкой, как нож, улыбкой.
Все ружья в баре медленно, дрожа, нацелились на нее. В грудь, спину, голову Кармен Шарлах.
Они со всех сторон окружили ее.
Стоять! рявкнул Педро.
Остальные согласно кивнули.
Кармин пожала плечами. И пошла вперед.
И пальцы на спусковых крючках сжались у всех сразу, сами собой. Воздух наполнился свинцом и запахом пороха. Бокал в руке Кармин разлетелся вдребезги. Еще не разбитые зеркала взорвались дождем осколков. Часть потолка обрушилась на пол.