Ты четыре раза с ним танцевала, и ты улыбалась ему, и кокетничала, и позволяла ему прижимать тебя! – Глаза Клея метали искры.
Чувствуя, как ее переполняет чувство любви и нежности, Мэри остановилась. Ей страшно хотелось закинуть руки Клею на плечи и поцеловать его крепко-крепко, а потом никогда не отпускать. Она и в самом деле положила руки на плечи своему спутнику, приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо:
– Я терпеть не могу Дэниела Лоутона: он испорченный, надменный и скучный тип.
Она заглянула Клею в глаза, и ей показалось, что он еще не вполне убежден.
– Он богат, красив и образован, – буркнул Клей.
– Наплевать. Если бы он даже...
– Мэри Эллен, гости начинают расходиться, – перебил дочь Джон Томас Пребл, неожиданно появляясь за ее спиной. – Вспомни о хороших манерах и проводи гостей как положено.
Через полчаса Джон Томас Пребл закрыл парадные двери. Гости разошлись, из посторонних остался один лишь Клей.
– Уже поздно, сынок, – сказал, обернувшись, Джон Томас. – Тебе пора.
– Да, сэр, – послушно ответил юноша.
– Я велел Сэму отвезти тебя в экипаже.
– Большое спасибо, сэр.
– Мэри Эллен. – Джон подошел к дочери. – Попрощайся с Клеем и иди спать.
– Сейчас, папа. – Мэри Эллен почему-то продолжала стоять на месте.
– Ну ладно, вы уж сами как-нибудь разберитесь. – Джон Томас сонно зевнул. – Спокойной ночи, дети. – Вздохнув, он направился наверх, чтобы присоединиться к жене, которая уже некоторое время назад ушла в спальню.
Ни Клей, ни Мэри Эллен не шевельнулись до тех пор, пока не услышали, как открылась и закрылась дверь наверху. Лишь спустя полминуты Мэри Эллен шепнула Клею:
– Я провожу тебя до кареты.
Вместо ответа он молча кивнул.
Белая луна медленно плыла сквозь облака. Где-то внизу, на реке, прогудел пароход. Громко стрекотали цикады, лягушки пели страстным хором. Жара спала, приятный ветерок задувал с юга.
Юные влюбленные медленно брели к поджидавшему экипажу. Золотая головка Мэри Эллен лежала у Клея на плече, рука ее пропала в его ладони.
Пара черных коней беспокойно зашевелились. Зазвенела упряжь.
Старый Сэм, сидевший на козлах, увидев приближающихся к экипажу детей, сперва широко улыбнулся, потом отвернулся и уставился вдруг куда-то вдаль.
Клей и Мэри Эллен понимающе переглянулись – они знали, что старый и верный слуга дает им возможность поцеловаться на прощание.
– Да благословит Бог его доброе сердце, – сказала Мэри Эллен и улыбнулась Клею.
– Таких, как он, один на миллион. – Клей нежно обнял ее.
Они целовались возле кареты, залитые лунным светом. Раз, два, три... Наконец Клей оторвал свои горящие губы от губ Мэри Эллен и хрипло произнес:
– Мне пора.
– Я не хочу, чтобы ты уезжал. – Она со вздохом прижалась к нему стройным девичьим телом. – Мне хотелось бы, чтобы ты никогда меня не покидал.
Клей глубоко вздохнул, опьяненный ароматом ее золотых волос.
– И я тоже.
Его ладони скользнули по ее спине и замерли на бедрах.
– Ты ведь придешь ко мне завтра? – Мэри спрятала лицо у него на плече.
– Конечно, приду.
– Я попрошу кухарку, чтобы она завернула нам остатки с сегодняшнего пира, и мы пойдем на пикник.
– Мы будем плавать?
– И плавать тоже. – Она прижалась губами к его горлу, заставив сердце Клея забиться от волнения.
Глава 7
Корзинка с едой стояла нетронутая на поросшем травой берегу, покрытая красно-белой клетчатой салфеткой, заботливо подоткнутой, чтобы ни солнце, ни пыль не испортили угощения. Однако для юной пары заботливо уложенные вкусности явно не представляли интереса. Если их и одолевал голод, то иного рода – голод друг по другу.
Не успели они выйти из Лонгвуда, как не сговариваясь бегом помчались вниз, туда, где в прогалине между скал был вход в их тайное укрытие – полянку и заводь перед ней. Клей опустил корзину на траву и повернулся к Мэри Эллен.