— Земное существо, с двумя ногами, чтобы ходить, и двумя — чтобы держать предметы, — ответила Оофоон, — и длинным хвостом, который все время двигался, будто водоросли на сильном течении. Тело безволосое, за исключением морды. Лицом демон напоминал тех крохотных наземных существ, что шмыгают по пещерам и вечно нюхают носом воздух.
— Уридезу, — знаками показал Фарон, со значением взглянув на Данифай. — Точно как сказал Белшазу.
— Вейлас мог упомянуть об этом при аболете, — быстро отозвалась Данифай.
Фарон покачал головой:
— Вейлас не отличит одного демона от другого. Он не узнал бы уридезу, даже столкнувшись с ним нос к носу, и уж тем более не запомнил бы разновидности демонов, о которых Белшазу упомянул всего лишь мимоходом. Оофоон говорит правду. Ее предок действительно съел гривастого демона — и вместе с ним знание о том, где пошел ко дну корабль.
Он обратился к Оофоон:
— Мы знаем, что корабль был потерян во время шторма. Он разрушен?
— Когда демон покидал его, корабль был еще цел, — ответила Оофоон. — Шторм лишил его способности двигаться и уничтожил экипаж, но не повредил сам корабль.
Данифай фыркнула. Как будто повелительница аболетов могла ответить иначе после того, как Фарон сообщил ей, что они собираются поднять корабль и снова плыть на нем.
— А что стало с демоном? — спросил Фарон.
— Его шторм тоже лишил способности двигаться.
Маг мгновение размышлял, потом кивнул, явно удовлетворенный ответами Оофоон.
— Отлично, — показал он. — Скажи мне, где лежит корабль, и я сделаю так, чтобы Квентл пришла к тебе.
— Нет, — сердито сверкнула глазами Оофоон, и Данифай на какой-то страшный миг подумалось, что сделка не состоится и аболет просто решил съесть их. — Вы отдадите мне жрицу, и после того, как я поглощу ее, я скажу тебе, где находится корабль.
Данифай снова фыркнула. Тупик. Но, к ее изумлению, Фарон кивнул.
— Согласен, — передал он аболету.
Пока Оофоон довольно булькала, двое стражей вытеснили Фарона и Данифай из зала. Аудиенция была окончена.
ГЛАВА 18
Содержимое бутылки с мыслями изумило Громфа. Он слышал бульканье жидкости, но то, что текло по его языку, больше напоминало мелкий песок. Когда он проглотил это, рот его наполнился любопытным вкусом — странной смесью древних сушеных насекомых и толченого янтаря.
Воспоминания хлынули в его мозг с внезапностью спор, извергающихся из перезревшего гриба. Среди них имелось и заклинание, не требующее вербального компонента, а лишь соматического: достаточно было проглотить остатки содержимого бутылки.
Иллитид, чувствуя неладное, подался вперед, вскидывая уродливую руку, но было уже поздно. Последние капли упали из бутылки на язык Громфа и были проглочены им, приведя заклинание в действие. Волна магической энергии быстрее мысли пронеслась по комнате, и Слуугуф застыл: глаза выпучены от ярости, занесенные щупальца замерли на волосок от лица Громфа. Бутылка с мыслями зависла в воздухе, там, куда отлетела; дергарский топор, который нес иллитид, застрял между вытянутой рукой Слуугуфа и полом. Он выронил его от изумления в тот миг, когда прочел в мыслях Громфа, что должно произойти.
Громф встал, придерживаясь рукой за край стола, поскольку комната слегка расплывалась. Изменение хода времени всегда немного нарушает ориентацию. У него кружилась голова, его слегка покачивало, как будто весь мир был устойчивым, а он — нет.
Теперь, когда память вернулась, ему все было ясно.
«Так вот почему я стер из памяти все, кроме одного, — подумал Архимаг, — того, что я должен предложить эти бутылки всякому существу, овладевшему моим сознанием».