Прокашлявшись, я попытался придать голосу твердости.
Вот и свиделись снова, Сандэр, впился в меня колючим взглядом харан. Не скажу, что наша встреча доставляет мне удовольствие. Не люблю страдания, даже если их испытывают враги.
Прокашлявшись, я попытался придать голосу твердости.
Зачем вы схватили меня?
Ты выкрал мою младшую внучку.
Никого я не крал. Она наняла меня спасти детей проводника Миндона. Кстати, Асталэ и девочка достигли Поющего Ручья?
Они каким-то чудом ускользнули от тебя и ныне в безопасности.
По-моему, у вас обо мне сложилось неверное мнение.
Хочешь исправить его? Так же, как исправил у Авариэль и Асталэ? Шутишь, тёмный? Ты, посланец Предвечной Тьмы, собираешься переменить моё мнение о тебе? Я бы посмеялся, если бы не осознание того, какое чудовище угодило мне в руки. Над нами двести локтей земли, камня и песка, каждое помещение изолировано от других барьерами. Без ключа пересечь их невозможно. Стоит мне пожелать, и своды подземелья обрушат, а барьеры скрепят небесными печатями, и ты останешься навеки погребённым.
Хотели бы меня похоронить заживо, уже завалили бы вход.
Засыпать они меня грозятся. Чушь! Жрецы Карубиала заплатят харану кругленькую сумму, плюс бонусы для дальних родственников. Нельзя просто так взять и закопать воплощение древнего князя аллиров, величайшего врага ангелов в Лантаре. Амар послал за добрыми святошами, и мне вешает лапшу на уши. Хочет по максимуму извлечь выгоду из моего незавидного положения.
М-да. Пациент, для вас две новости, хорошая и плохая. Хорошая вы живы, более-менее здоровы. Плохая это ненадолго. Посланец Предвечной Тьмы! Рассекретили и наверняка разнесли весть обо мне по всей пустыне. Нечасто ребята вроде меня попадают в лапы правителей. Обычно случается наоборот. Тьму в Лантаре ненавидят повсеместно. Исключение подземные города гархал, где к ней относятся с почтением, она же царствует в их любимой Бездне, обители высших демонов и тёмных божеств.
Я изобразил ухмылку, и тут же прилетел в зубы кулак Амара в кольчужной перчатке, заставив пожалеть об отсутствии шлема.
Мне нравятся истории, теневик. Интересные, содержательные, из которых черпаешь полезные знания. Расскажешь такую, и я, так и быть, смилуюсь и разрешу тебе умереть быстро.
Харан, ты меня с кем-то спутал. Я жить хочу.
Стало быть, упираешься? Ладно. Поведаешь свою историю моему управляющему. Алахаст, будь добр, выслушай внимательно дорогого гостя. Авкар, помоги парню разговориться.
Слушаюсь, мудрейший, шагнул ко мне эльф в богато выглядящем халате.
Да, достопочтенный, опустил башку тюремщик.
Харан встал со стула, отряхивая одежды.
Сомневаюсь, что мы увидимся в третий раз. Прощай, тёмный.
До встречи, сплюнул я кровь из разбитых губ.
Скрестивший руки на груди пижон улыбался мне из угла камеры. Открыто, практически дружелюбно, как старинному знакомцу, с которым давно не общался и вдруг встретился на улице. Тюремщик, надев кожаные перчатки и фартук, зазвенел инструментами на столе. Щипцы, скальпели, свёрла, топорик для рубки мяса всё ради удовлетворения клиента. Приятное сделает? Ну да, ну да. Разложив набор маньяка, он разжёг жаровенку в углу. Надеюсь, чтобы в камере потеплело, а не для иных целей.
Зажмурившись, я позвал теневых духов. Реакции не последовало. В транс войти оказалось сверхсложной задачей. Сосредоточение сбивалось, астрал не чувствовался. Не войдя в транс, не воспользоваться и новообретёнными способностями. Боль, и ту не отключить. Когда начнутся пытки, испытаю в полной мере букет свойственных им ощущений. Вероятно, на меня наложили чары, вносящие сумятицу в разум и ауру.
Ничего не скажешь, родной? обратился ко мне лысый. А то ведь потом говорить нескоро сможешь.
Будь добр, сдохни. И лыбящегося ублюдка с собой на тот свет забери.
Ой, какой грубый и предсказуемый. Открой ротик, вот так.
Сопротивляться было бесполезно. Тюремщик плоской деревяшкой раскрыл мне рот, вложил меж зубов прочную палочку и залепил губы щиплющей массой. И они ещё рассчитывают вытянуть из меня информацию. Изверги, садисты и попросту сволочи.
Добела раскалённая спица легко вошла между рёбер, и мир взорвался болью. Темнота раскрыла объятия. Она затягивала, и я задыхался, барахтаясь в ней, будто утопающий в болоте. Вынырнув, наконец, услышал пижона, отчитывающего истязателя.
Да живой он. Вон, веки задрожали. Эй, родной, ты в порядке?
Да живой он. Вон, веки задрожали. Эй, родной, ты в порядке?
«Не дождётесь» хотел сказать я, но рот был заклеен. Лысый деловито засовывал в футляр остывшие спицы, вытирая их тряпицей, обеспокоенный пижон сидел в углу на стуле, закинув ногу на ногу.
Всё равно не перебарщивай с «лучами», Авкар. Он целый день пробыл под солнцем и наверняка чуть не подох, для него магия света может оказаться гибельной.
Я тебя умоляю. У него концентрация Тьмы на запредельном уровне, я такое только у демона Бездны видел. Ему «луч» в узле одинаково с иглой под ногтем для обычного смертного. Болезненно, спору нет, но не смертельно. Он благополучно переживёт ещё не одну экзекуцию.
Подожди. Пижон надвинулся на меня, заглядывая в глаза.