Пронесло.
Краем глаза Иван увидел, что Орлов уже расплатился. Пошел прочь. И только потом Иван взглянул на вещь, которую приобрел ценой стольких переживаний. В руке у него была помада в пластиковом корпусе. Густо-красного, почти бордового оттенка.
Ой, какая прелесть, улыбнулась Настя, жена Шакила, принимая подарок. Спасибо! Дай я тебя поцелую.
Иван с удовольствием подставил щеку. В отличие от здоровенного Шакила, жена невского диггера была ростом на полголовы ниже Ивана. Миниатюрная брюнетка. Его тронули мягкие губы.
Настя погладила диггера по напудренной щеке.
Ой, Ванечка, какой ты хорошенький.
Иван поперхнулся, закашлялся. Уберфюрер захохотал.
В воздухе пахло молоком и домашней готовкой.
Обитал Шакилов с семейством в торце «Невского», в одной из бесчисленных клетушек, отделенных от соседей фанерной стеной, с женой и сыном полутора лет. Сын возился на полу, играя с резиновой разноцветной рыбкой. Совал в рот, слюнявил, возил по полу, снова слюнявил. И все это с серьезным лицом.
Где Шакил-то? спросил Иван у Насти.
Ушел по делам. Скоро придет, сказал. Ты переодеваться будешь?
Иван оглядел себя. Желтая кофточка, серая юбка, колготки фиолетовые, в ромбик. Плюс боевая раскраска. Блин, чудище на страх врагам. Ядерная боеголовка. Мемов должен помереть от одного взгляда на теперешнего Ивана.
А надо? спросил он.
Шакилов оглядел Ивана с ног до головы, крякнул. Брови у него застыли где-то на отметке «очень удивлен». Ну ты, блин, даешь.
Ага. Иван ухмыльнулся.
Живой, значит, констатировал диггер.
Живой, согласился Иван. В следующее мгновение его облапили, сжали. Дыхание прервалось.
Шакил, раздавишь, блин! прохрипел Иван, пытаясь вырваться. Поставь меня на место. Здоровый, как не знаю кто. Когда Ивана вернули на землю, он перевел дыхание и внимательно оглядел невского диггера. Как твоя рана?
Шакилов был бледный и исхудавший. Прошло уже сколько? Иван попытался посчитать. Да, уже почти месяц с того дня, как его ранили. Все хорошо, коротко ответил Сашка, из чего Иван заключил, что все не так уж благополучно.
Сели пить чай.
Рассказывай, велел Иван.
Новости были не слишком хорошие. Впрочем, и не совсем плохие. Война закончилась. Альянс по-хозяйски подмял под себя «Маяковскую», «Восстание» впрочем, это было понятно с самого начала. С недавних пор поговаривали, что Мемов пригласит царя бордюрщиков Ахмета встать во главе администрации «Площади Восстания». Мол, личный ручной царек и видимость справедливости «Василеостровская» на месте, Постышев по-прежнему комендант. Станция получает пару часов в день электроэнергию с «Адмиралки», для чего протянут высоковольтный кабель.
В общем, короткая цепь, чтобы василеостровцы не дергались.
А про моих ребят ты что-нибудь слышал? вклинился Убер. Где они?
Шакилов посмотрел на него. Поднял брови.
Ты что, ничего не знаешь?
Откуда?
Да с ними вышла некрасивая история После тех событий, когда на «Восстании» народ покрошили понимаешь Шакилов замялся. Всемирный совет метро насел на Мемова. То, се, незаконный захват и прочее. Ты их видел, такие болтуны в костюмчиках в общем, потребовалось бросить им кость. Ну, Мемов им и бросил. Вот вам отдельные факты произвола, вот вам военные преступники. Короче, начали искать виноватых, чтобы заткнуть мировой, бля, общественности рот Он совсем замолчал.
Глаза Убера стали мертвыми.
И нашли, насколько понимаю? спросил он негромко.
Нашли, сказал Шакилов. Скинхедов проглядеть трудно. Их обвинили в военных преступлениях. В убийствах, мародерстве, изнасилованиях. В общем, ты понял, что это означает. Трупы три дня висели над путевым туннелем как положено по законам «Невского-Гостинки». Один, говорят, сумел сбежать вот и все, что я слышал. Его до сих пор ищут.
Кто? В голосе Убера не было ничего живого.
Пожилой такой. Как его?
Седой, сказал Убер.
Ага, точно. Седой. Он посмотрел на скинхеда. Мне жаль, друг.
Уберфюрер поднялся.
Уберфюрер поднялся.
Убер! позвал Иван. Тот отмахнулся и вышел. Сашка выглядел виноватым. «Плохих гонцов» подумал Иван. Он посмотрел на Шакила и задал вопрос, который берег с самого начала разговора:
Таня?
Горюет, коротко ответил Шакил.
Ясно.
Помолчали. В целом все сказано: остается действовать.
Кстати, Шакилов почесал круглый затылок, я тут встретил Рамиля помнишь, из бордюрщиков который? Телохранитель Ахмета. Ходит по «Невскому», словно он здесь хозяин. Так и хотелось подойти и в рожу дать.
Саня! укорила Настя, пробегая мимо с посудой.
А чего он? пробурчал невский диггер, но Настя уже скрылась в двери.
А что ж не дал? спросил Иван, разглядывая друга. Все-таки Шакил изменился. Не очень заметно, но
Ваня! снова Настин голос.
Да как-то не с руки, что ли. Шакил помолчал. Ты не представляешь, Ван, какие мы здесь стали осторожные после
После моей смерти? Иван поднял брови. Понимаю.
Саня, там Виталик хнычет! снова Настя.
Когда Шакилов вышел посмотреть, что там с сыном, его жена заглянула в комнату. Решительная. Боевая.
Ваня, можно тебя на минутку?
Иван кивнул. В узком коридоре между клетушек стоял горячий постирочный дух. Мимо них протиснулась девушка с тазиком мокрого белья.