Далеко отсюда Призрак задирает голову, слыша этот голос.
Серый Призрак переступает с места на место и морщится насколько он способен проявлять эмоции. Высокочастотная вибрация нет, ему не нравятся звуки такой высоты. Они вносят искажения в картину мира, мешают видеть. Сеть туннелей он ощущает ее как кровеносную систему подергивается перед его глазами. Серый втягивает в себя воздух люди бы удивились, узнав, сколько воздуха он может вдохнуть за один раз. Хотя с тем же успехом он может и не дышать совсем.
Он идеальная машина для выживания.
Ноздри холодит и щекочет здесь запахи. Но главное не это. Призрак чувствует мир по-другому. Мир полон радиочастотных излучений. Каждый человек, каждое живое существо это радиостанция, говорящая на своей частоте.
Запахи.
Светящийся мир, потрескивающий мир.
Он чувствует слабые нотки страха. Помехи. Тот, кого он преследут, наделен чутьем и подозревает, что что-то не так.
Призрак заранее предчувствует важность момента, когда они он и тот, кого он преследует встретятся. Это будет как разряд молнии. Синяя вспышка, запах озона.
Это будет лучшая еда на свете.
Глава 13
Ведьма
Трещина бежит по трубе, расщепляет ржавые чешуйки, окольцовывает металл. Вот так всегда. У каждого есть предел прочности. Будь ты даже на сто процентов стальным, и на тебя найдется точка опоры, усилие и правильное приложение силы.
Это будет лучшая еда на свете.
Глава 13
Ведьма
Трещина бежит по трубе, расщепляет ржавые чешуйки, окольцовывает металл. Вот так всегда. У каждого есть предел прочности. Будь ты даже на сто процентов стальным, и на тебя найдется точка опоры, усилие и правильное приложение силы.
Физику, блин, знать надо.
Иван оторвал взгляд от трубы, повернулся. Подсветил фонарем. Водяник, шедший за ним, заморгал. Фигура профессора казалась оплывшей и одновременно исхудавшей синие комбинезон и куртка на нем болтались, как на вешалке, на коленях пузырилась ткань. Всклокоченная борода Профа спуталась окончательно, морщины уходили на огромную глубину, кожа стала не просто бледной, а серой, словно крошащийся старый бетон. Мешки под глазами.
Скоро уже, сказал Иван, чтобы подбодрить профессора. Водяник равнодушно кивнул. Последний переход дался профессору непросто. Держать диггерский темп нелегко, тут даже подготовленные люди сдают не то что ученый, годами сидевший, не выходя, со станции. Сколько Иван помнил, Проф всегда был на «Василеостровской». «Когда я пришел туда? Лет шесть назад? Семь?» Иван скривился. А все равно пришлый.
«Если бы не Косолапый, взявший меня в свою команду, я бы на станции не прижился».
А с диггера что взять?
Диггер все равно что наполовину мертвец. В мире живых диггер стоит только одной ногой. А сейчас меня выпихнули в мир мертвых целиком, спасибо Сазону и генералу Мемову.
«Где же я ошибся?» Иван дернул щекой, продолжая шагать в темноту. «Когда я упустил Сазонова?» Луч фонаря выхватывал из темноты выемки тюбингов, ржавые рельсы, изогнутые линии кабелей, с которых свисала бахрома грязи.
«Как не распознал предательство?»
Ошибся, когда думал, что у Сазона завелась подружка на «Гостинке» а то была не подружка, а» Кому он там докладывал? Иван покачал головой. Орлову, скорее всего. Этому лысоватому мерзавцу с высоким голосом.
Возможно, с Орлова стоило бы начать.
Они приближались к «Черной речке», станции, где в прошлый раз Иван с Виолатором встретили цыган. Теперь понятно, про каких «ангелов» говорил цыганский вожак.
Все-таки есть что-то неправильное в них. Кроме увечья. Даже в том, что они простили сына Саддама чувствуется нечто совсем нечеловеческое. «А что бы я сделал? подумал Иван. Я бы на их месте кастрировал сына Саддама как минимум. Потому что месть это по-мужски. Вернее, даже так по-человечески».
За профессором топали Уберфюрер, Миша и Мандела. Перед самым «Невским» придется расстаться негру дорога на «Техноложку». Уберу искать своих скинов, Кузнецова и профессора вообще лучше не вмешивать в эти дела.
В затылок словно влили расплавленный свинец. Иван охнул, споткнулся, выронил фонарь, схватился за голову обеими руками. «Бля, бля, бля».
Точка в затылке пульсировала.
Иван, что случилось?! к нему бросились на помощь.
Он оттолкнул Мишу, встал, оперся рукой о стену туннеля, чтобы не упасть. Под пальцами была влажная грязь.
Точка продолжала пульсировать, хотя чуть слабее. Затылок ломило так, что перед глазами двоилось.
Такое один раз уже было.
Иван с усилием выпрямился.
За нами кто-то идет. Кто-то очень большой и очень страшный.
Темнота обволакивала,
Мы идем в Большое Ничто.
Быстрее! Иван не знал, почему он торопит остальных, но ртутная тяжесть в затылке не отпускала. Давайте, давайте. Шевелим ногами.
«Рядом кто-то есть. Я знаю».
Иван пригнулся, закрыл глаза на мгновение. Открыл.
Быстрее!
Они бежали.
«Я чувствую, что он рядом. Он идет за нами. Сейчас сейчас»
На одиннадцать часов! крикнул Иван. Скинхед повернул автомат Тишина. Движение. Писк.
Убер насмешливо поднял брови:
Это и есть твой большой и страшный?
В пятно света неторопливо вышла серая крыса, села и посмотрела на людей с презрением.
Туннель тянулся бесконечно. Вроде бы не такой уж длинный перегон, а поди ж ты