Лучшие палачи получаются из людей с совестью, верно? Иван смотрел прямо, не мигая. Лицо превратилось в твердую маску словно на нем резиновая морда. Словно можно снять свое лицо, как противогаз и все закончится.
«Нет уж. Хватит с меня исполнения желаний», подумал Иван.
«Теперь я до дна хлебну. От начала до конца. Проживу до доли секунды».
В тебе совесть сейчас горит, держать Сазона взглядом, держать. Не отпускать. И плохо тебе, и мечешься. Ты уж извини, что делаю тебе больно. Ты, наверное, давай выстрели в меня, и все закончится.
Знаешь. Сазон вдруг шагнул вперед. Поднял руку с револьвером, направил Ивану в лоб. А я так и сделаю. Готовься, Ван.
Дуло оказалось в метре от головы Ивана. Он видел даже туповатые, срезанные головки пуль в барабане. Стоп. Иван наклонил голову к плечу. Да ведь это же
Ты куда «наган» дел? спросил Иван.
не старый Сазоновский револьвер. А новенький, блестящий, из вороненой стали. Огромный, как вагон метро.
Маленькая сладкая пуля из красивого синего пистолета
«Привет, Том Вэйтс.
Ты, как всегда, вовремя».
Понятно, сказал Иван. Я так и думал. Как думаешь, могу я перед смертью позволить себе немного пафоса? А, Сазоныч? В «нагане» жила твоя честь, диггер. Ты потерял свое оружие и запятнал свою душу.
Я никогда никому не завидовал, сказал Сазонов.
Иван смотрел прямо.
Так вот в чем дело, произнес он медленно.
Ты
Кто дал тебе эту блестящую штуку? спросил Иван. Впрочем, можешь не отвечать. Я сам догадаюсь. Орлов? Или генерал? Эх, Сазон, Сазон. Стреляй уже, задолбал, если честно. Каждый охотник желает знать, где сидит Са
Иван прыгнул в сторону и вперед. Ствол револьвера дернулся за ним
Выстрел.
Быстрый, сука, успел подумать Иван.
Интересно, в какой момент человек понимает, что уже мертв?
«Вот черт. Я даже дернуться не успею. Сазонов быстрее, чем все, кого я знаю. Может быть, даже быстрее Гладышева».
Думай, Иван. Думай.
Чего мы ждем? спросил он.
Сазонов улыбнулся. Из коллектора вышел начальник адмиралтейской СБ Орлов. Остановился, глядя на Ивана.
Генерал дал вам шанс, Иван Данилыч, сказал он негромко. Шанс на будущее. Тут он резко сменил манеру: А ты спустил свое будущее в унитаз, недоумок!
Куда спустил? спросил Иван. Погромче, я сегодня туповат.
Мертвенно-голубые глаза Орлова остановились на диггере. Начальник СБ открыл было рот, снова закрыл.
Не важно, сказал он наконец. Обратился к Сазонову: Вадим, давай заканчивай.
Вот так номер.
Сазонов взвел курок большим пальцем. Какой неприятный звук. Посмотрел на Ивана:
Прости, командир. Скажи: бато-ончики.
Иван молчал.
Ну же, говори
Орлов вздохнул:
Да что ты с ним возишься. Стреляй уже!
Сазонов покачал головой, продолжая смотреть на Ивана поверх револьвера.
Нет. Пусть он скажет. Не гнильщика какого убиваем живую легенду практически. «План Меркулова», ага.
Срать я хотел на твою легенду. Вадим, я
Пусть скажет. Лицо Сазонова блестело от пота. Говори, приказал он Ивану. Иначе обещаю: я вернусь и пристрелю твою Таню.
Вадим! Орлов повысил голос. Хватит!
Говори! приказал Сазонов.
Иван выпрямился. «Похоже, пришло время платить по счетам. Хорошую я себе смену воспитал Вот Косолапый бы за меня порадовался».
Хорошо, сказал Иван. Готов, убивец? улыбнулся с ненавистью. Мои любимые конфеты: бато-о Иван прыгнул.
Все повторяется В какой-то момент ему даже показалось, что он успеет
Выстрел.
Опрокидывающийся потолок. Ржавый голос Трубного дерева в темноте:
«Ты не вернешься. Никогда».
Вспышка.
Часть II
Колыбельная
Глава 9
Хозяин туннелей
Ложка стучит по жестяной стенке банки, собирает остатки застывшего твердого жира и вкусной мясной жижи. Ам, говорит он, ням. Ложка ныряет в рот, касается гнилых пеньков, сильный язык мощно выбирает из нее содержимое, ложка делает зык-к об остатки зубов и выныривает. Снова банка
Стоматологов в метро нет.
Есть знахари вроде тех шарлатанов из учебника истории, что дергали зубы и заговаривали раны, ушибы и ссадины. Только еще хуже.
Есть еще военмедики с «Площади Ленина».
Но даже им он не доверяет. Ибо не фиг.
Когда тебе пятьдесят один, можно задуматься о смерти.
Впрочем, зачем? Старик покачал головой. Ложка нырнула в банку, он услышал характерный скребущий звук, нащупал кусок мяса, аккуратно отделил. Теперь зацепить так, есть пошел, пошел. Он аккуратно, чуть ли не филигранно вынул кусок говядины из банки и донес до рта.
Практика великая вещь.
Кусок мяса упал на язык, он ощутил волокна и холод мяса, подержал так, впитывая ощущения. Он почти видел сейчас этот кусок. И кусок был прекрасен.
Теперь разжевать. Сок потек из мяса, зубы встретились с древними волокнами и перемололи их. Врешь, не возьмешь.
Дожевав мясо до резиновости, усилием воли проглотил. В дело все сгодится.
Следующая ложка пошла. Стук жести.
Отличная все-таки штука армейский НЗ. Тушенке уже лет тридцать, а она вполне ничего. Ностальгический вкус. Словно ему опять двадцать с чем-то, он сидит в руддворе и метает тушенку. После заброски на него всегда накатывал дикий голод.
И жажда.
Да, жажда. Сейчас бы темного пивка. Трезвыми тогда по туннелям никто не ходил, моветон-с. Идешь и смотришь, где, чего и как. Экстрим. Да и вообще он отправляет в рот следующую порцию, задумчиво жует кому-то надо было увидеть все это собственными глазами