Объясни ему, Ахмет, сказала вдруг девушка без имени, пожалуйста.
Что объяснить? спросил Иван. И вдруг понял, что у него озноб идет по затылку. Чертова интуиция. «Лучше бы мне этого не слышать» Иван выпрямился. Что?
Его величество Ахмет Второй улыбнулся. «Белозубый, сука, зубы ровные, словно не в метро живет».
Мы не брали ваш дизель.
Угу, сказал Иван.
Я говорю правду. Зачем он нам? У нас, как ты заметил, централка.
Центральное освещение осталось в метро на трех станциях: «Площадь Ленина», узел «Садовая-Сенная-Спасская» и узел «Маяк-Восстания». Все это Иван знал и без посторонних.
Я слышал, у вас с ней проблемы.
Проблемы? Ахмет вздернул выше тонкие красивые брови. Какие? Кроме вас, конечно?
Иван дернул щекой. «Пожалуйста, пусть это будет вранье, мысленно попросил он. Обмани меня, Ахмет. Я хочу, чтобы это было вранье».
Незадолго до войны, сказал Ахмет, у меня было посольство с предложением объединиться. Мир, дружба и взаимопомощь. Красиво звучит, верно? Догадываешься, кто это были вернее, чье посольство?
Чье? Иван мучительно пытался не думать.
Фамилия Орлов тебе о чем-нибудь говорит?
Еще бы. Иван почувствовал, как начинает уходить из-под ног земля.
Я отказался, сказал Ахмет. Потому что красиво сказанная вещь далеко не всегда красиво выглядит. Ваш Альянс хочет расширяться? Ради бога. Но не за мой счет. Не за счет моей станции. Что молчишь, питерец?
Я отказался, сказал Ахмет. Потому что красиво сказанная вещь далеко не всегда красиво выглядит. Ваш Альянс хочет расширяться? Ради бога. Но не за мой счет. Не за счет моей станции. Что молчишь, питерец?
Думаю, сказал Иван сквозь зубы.
Хорошее дело. Губы Ахмета издевательски изогнулись. Думай, диггер, думай. Это полезно. Кровь к мозгу приливает. Но ты не сомневайся, я и Вегану так же ответил. Спасибо за предложение, и идите на хуй.
Тоже хотели мира, дружбы и взаимопомощи? спросил Иван.
Верно, сказал Ахмет. Как ты догадался? Надо было мне принять их предложение. А теперь он помедлил, глядя на Ивана плавно очерченными, слегка восточными глазами, когда мы все выяснили Ты умрешь.
Но! подал голос из угла Борис. Ахмет поморщился. Цивильный замолчал.
«Надежные у меня друзья, с издевкой подумал Иван. Смелые».
Рамиль, приказал Ахмет.
Вот и все. «Кончилось твое везение, диггер».
Девушка наклонилась к Ахмету, словно собиралась ему что-то шепнуть на ухо длинные темные волосы упали царю на плечо Водопад. Красивые волосы.
«Эх, подумал Иван. Хоть что-то хорошее напоследок» Он приготовился к последнему рывку.
В следующее мгновение девушка подняла пистолет и нацелила Ахмету в висок. Щелчок взводимого курка.
Отпусти его, сказала девушка.
Ты в своем уме?! Ахмет дернулся было, но передумал. Девушка держала пистолет твердой рукой.
«Надо же, удивился Иван. А я считал ее заторможенной».
Неблагодарная тварь!
Девушка покачала головой.
Как раз очень благодарная. Она посмотрела на Ивана. Глаза красивые. Он правду сказал. Ваш генератор они не трогали. Он трус и подлый человек, но сейчас он говорит правду. Теперь иди.
Иван встал. Рамиль смотрел на него без выражения.
Он уйдет он должен заплатить! У Ахмета задергались тонкие губы.
Ты на его лицо посмотри, заметила девушка. Тебе мало?
Как тебя зовут? спросил Иван.
Девушка ответила не сразу.
Илюза.
Ты очень красивая, Илюза, сказал Иван и вышел.
Рамиль протянул ему «Макаров» рукояткой вперед. Магазин на месте, оценил Иван. Значит, скорее всего без патронов. «Жаль».
Его отец был настоящим правителем, сказал телохранитель. Сильным, жестоким, умным. Справедливым. А он слабый.
Иван потянулся за пистолетом. В следующее мгновение удар чудовищной силы сбил его с ног. В глаза плеснуло красным.
Но все-таки он мой повелитель, сказал Рамиль.
Иван глухо застонал. Боль была огромная, как устье Невы. Как Залив. Больше, чем чертово метро.
Чем, наверное, даже весь чертов Питер.
Прощай, Меркулов. И давай как-нибудь обойдемся без следующих встреч. В следующий раз я тебя убью.
Д-да Иван выдохнул, перевернулся на спину, пошел ты.
Рамиль улыбнулся.
В «макаре» есть патроны. Хочешь застрелиться пожалуйста. А пока прощай.
Сквозь красный туман.
Иван не помнил, как добрался до «Восстания», не помнил, как прошел патрули но как-то прошел, значит, называл пароль? Наверное. Боль отпустила его, только когда он добрался до своих вещей и забросил в рот сразу четыре таблетки бенальгина. Разжевал. Рот наполнился вязкой анальгетиковой горечью.
«Черт, ведь берег же на черный день, подумал Иван. А сейчас какой? Белый, что ли?! Белый-белый день, бля».
Бок онемел. В позвоночник словно загнали металлическую трубу.
В туннеле опять начали стрелять и кричать «ура!». Победители, блядь. На станции пахло кровью и перегаром.
Иван огляделся.
Пашки не было. Один Солоха сидит со своей неизменной книжкой и смотрит на Ивана сквозь очки. Невозмутимый. И наплевать ему на всеобщее празднование.
Иван кивнул на груду металлических пластин, плавно изогнутых, словно по живому телу. Штук двадцать.
Это что?
Солоха махнул рукой.
Да придурки ополченцы. Им броники выдали, а они повынимали пластины мол, носить тяжело. Ну не идиоты?