Тогда почему остальные блоки не работают? спросил Иван. Или работают?
Федор улыбнулся.
Не работают.
Почему?
Я их заглушил. Иначе бы они расплавились. Вот это проблема автоматического режима. Реактор вырабатывает воду для охлаждения и расплавляется. На это нужно примерно месяц, что ли Поэтому я их заглушил. Нелегко пришлось, конечно. У меня есть «чувство реактора», это как у водителя есть чувство автомобиля, но там были чужие реакторы, не мои. Другая марка автомобиля. Четвертый блок у нас был на ремонте, поэтому мне пришлось заглушать только два. Первый и второй блоки. Второй быстро заглушился без особых проблем, а вот с первым пришлось повозиться Как на машине в гололед впрочем, вам это ничего не скажет.
Мне скажет. Убер словно проснулся. Иван даже начал забывать, что скинхед рядом, потому что тот сегодня по большей части молчал.
Тогда вы понимаете. Пару раз меня чуть не «занесло». Еще немного, и был бы тут второй Чернобыль.
Да тут весь мир Убер замолчал, почесал затылок.
Верно.
Анекдот рассказать? усмехнулся Уберфюрер и, не дожидаясь ответа, заговорил на два голоса: Чукча, ты куда идешь? В Чернобыль, однако. Зачем, там же радиация? Чукча: в Москве двадцать рентген в час, в Питере десять рентген, в Чернобыле пять рентген. Всей семьей загорать будем, однако!
Скинхед огляделся, дожидаясь реакции. Все молчали.
Как-то не смешно, сказал наконец Кузнецов. Иван кивнул.
Бывает, что и хорошие рассказчики рассказывают неудачные анекдоты
И вдруг Мандела оглушительно захохотал.
Ой, не могу Оборжаться просто. Загорать будем ха-ха-ха ой Он уперся руками в колени, выдохнул, но все равно продолжал трястись от смеха. Не могу ха-ха-ха
Убер молча смотрел на это представление.
Сдается мне, сказал Убер наконец. Что ты у нас расист, Мандела.
Что? Негр перестал смеяться.
Чукчи ему не угодили. Глаза Убера сузились. Да я тебе за чукчей пасть порву, понял?
А чем чукчи лучше негров? Мандела выпрямился.
Они далеко.
Значит, центральное освещение? Старик покачал головой.
Да. Мы думаем, метро снабжается отсюда, с ЛАЭС, сказал Мандела.
Федор кивнул.
Вполне может быть. Подземные линии электроснабжения, хмм. Думаю, их сделали как раз перед Катастрофой как резервный канал передачи. Возможно, что подключены к этим резервным линиями не только мы другими словами, многократное дублирование. По-военному, прямо скажем. Возможно, даже когда ЛАЭС выработает последнее топливо впрочем, его у меня как раз много, я столько не проживу, электричество в метро все равно будет.
Старик внимательно оглядел слушателей.
Давайте я отведу вас туда, где вы будете спать, предложил он.
Иван благодарно кивнул. События этого дня придавили их, словно обвал туннеля. Да и полночи в противогазах это кого угодно вымотает. Бойцы едва передвигают ноги. Сидят, клюют носами.
Иван шел за стариком и думал: атомная станция.
«Ну, бля, серьезно, надо же, твою мать!»
Она действительно существует. И работает.
Они шли по коридорам, освещенным лампами дневного света в потолочных светильниках. Иван, не переставая, вертел головой. Стены, обшитые деревянными на вид панелями и украшенные плакатами вроде «Сотрудник, помни о радиационной безопасности! Твое потомство в твоих руках». Федор пояснил, что это было нечто вроде шутки, работники ЛАЭС готовились к празднику.
В коридорах стояли диваны для отдыха. По углам засохшие растения в огромных горшках. Полумрак скрывал следы прошедших лет.
«Жаль, что Звездочет этого не увидит. И профессор Водяник.
Интересно, смогу ли я заснуть, зная, что надо мной нет многометровой толщи земли? подумал Иван. Наверное, не сразу
Угу. Скорее всего коснусь подушки головой и отрублюсь».
Что это? Иван огляделся. Огромное помещение, освещенное так, что резало глаза. Лампы тут были везде. Очень яркие. Очень.
Белые стены, блестящие от света десятков ламп дневного света. Гладкий пол. На полу в центре зала огромный круг, составленный из сотен цветных квадратов. Некоторых квадратов не хватало, зияли провалы.
Под потолком зала железные лестницы, рельсы-направляющие, в углу замер длинный цилиндр огромного крана или подъемника? Стальные станины уходили под потолок.
Куда мы пришли? спросил Иван.
Центральный зал, сказал Федор. Под вашими ногами фактически сам реактор. Вот этот круг, что вы видите с квадратиками мы называем его «пятак». Это зона загрузки топлива в реактор. Видите, они разного цвета
Э-э а почему мы пришли именно сюда?
Я здесь сплю.
Что, прямо на реакторе?! Даже Убер выглядел обалдевшим.
Старик усмехнулся.
Зачем же прямо на реакторе? Вон там, в углу.
Иван оглянулся. Действительно, за металлическим стеллажом, заполненном какими-то механизмами и деталями, виднелся край полосатого матраса. Ну, старик. Кремень.
Сумасшедший мир, сказал Федор. Разве я когда-нибудь думал, что буду спать в реакторном зале, чтобы защититься от излучения снаружи? Но здесь действительно безопаснее всего. Под вашими ногами плита биологической защиты реактора, мы называем ее Елена. Толщина Елены несколько метров, над головой бетонный козырек, который, теоретически, выдержит падение на него реактивного самолета.