«Тринадцать минут до закрытия гермодверей» говорит голос.
«Двенадцать минут»
Пойдем, я тебе покажу, чего у нас теперь нет. Постышев встает.
Дизельная отдельная комната, с выводом выхлопных газов наружу через систему труб. У дверей стояли двое: один с «калашом», другой с самодельным дробовиком. Иван опять пожалел, что не купил двустволку. Сделал бы обрез в конце-то концов
Самое интересное, что личные «волыны» были только у Ивановых бойцов и у станционной дружины, остальное оружие хранилось под замком у коменданта.
А тут сразу два человека с оружием, причем те, кому в обычное время его и видеть не положено.
Где Сазонов? спросил Иван у коменданта.
Ушел в погоню
В погоню?!
Иван помотал головой. От недосыпа стучали зубы и колени подрагивали. Иван едва сдерживался, чтобы не прислониться к стене для лучшей опоры. Или лечь на пол и закрыть глаза. Вокруг все было искаженное, подергивающееся, в призрачной обостренной дымке, когда слабый свет кажется слишком ярким, а цвета кричащими. «Много от меня сейчас толку, поморщился Иван. Погоди, не о том думаешь».
Что за погоня? повторил он.
Постышев дернул головой и шагнул в дизельную мимо охранников.
Иван за ним.
Видишь теперь? сказал Постышев, не оборачиваясь. Иван уперся взгядом в широкую, усталую спину коменданта надо же, а пиджак у него совсем прохудился, куда жена смотрит. Потом огляделся. Они были в комнате, выкрашенной некогда в отвратительно зеленый цвет, как обычно красят служебные помещения. Потолок, изначально белый, сейчас желтовато-серый от старости, в черных полосах копоти. Металлические и пластиковые баки с соляркой у стены.
Из потолка выходила закопченая труба, через несколько загибов спускающаяся вниз, к дизель-генератору. Через нее выпускали выхлопные газы. Еще одна труба для забора воздуха с поверхности.
Неопрятные связки кабелей. Распределительный щит распахнут, пучки проводов в изоленте торчат, будто волосы из носа.
На стене самодельная надпись «Место для курения», на фанерной табличке зачеркнуто и дописано рукой Постышева: «Поймаю, убью!» На полу стояла банка с окурками. Иван пригляделся: трупов рядом с банкой не обнаружилось.
Пока никого не поймал, видимо.
Дальше Иван увидел стол с конторкой, на нем зеленую толстенную папку технических инструкций на все случаи жизни; рядом стул.
Второй стул почему-то лежал на полу.
Постышев сдвинулся с линии Иванова взгляда, подошел к стулу. Поднял его и сел.
За минуту до этого Иван думал, что просто широкая спина коменданта заслоняет все. «М-мать. Как быстро исчезают иллюзии». Иван повернулся к Постышеву.
Ну? спросил комендант.
В какую сторону они ушли? Сазонов с ребятами? Давно? Если Сазонов преследует похитителей, стоит ему помочь. Стоп! Надо позвонить на «Адмиралтейскую» Пусть перекроют туннели.
Звонил уже, сказал Постышев, почесал подбородок, посмотрел на Ивана. Комендант постарел лет на двадцать сразу. Постышев с усилием усмехнулся: Связи нет.
Ни с кем?
Ни с кем.
Плохо дело. Только сейчас, глядя на остатки креплений дизеля, Иван начал осознавать, насколько все хуево.
Блять, сказал он. И зачем этим уродам понадобился наш генератор?
Не бывает немотивированных решений.
Ну? спросил комендант.
В какую сторону они ушли? Сазонов с ребятами? Давно? Если Сазонов преследует похитителей, стоит ему помочь. Стоп! Надо позвонить на «Адмиралтейскую» Пусть перекроют туннели.
Звонил уже, сказал Постышев, почесал подбородок, посмотрел на Ивана. Комендант постарел лет на двадцать сразу. Постышев с усилием усмехнулся: Связи нет.
Ни с кем?
Ни с кем.
Плохо дело. Только сейчас, глядя на остатки креплений дизеля, Иван начал осознавать, насколько все хуево.
Блять, сказал он. И зачем этим уродам понадобился наш генератор?
Не бывает немотивированных решений.
Бывают скрытые желания, которые наконец себя проявили.
Куда дальше, командир? Егор Гладышев смотрел вопросительно. Ищуще. Конечно, пока не так, как на Ивана Иван, Иванядзе, Фигадзе но уже видны первые ростки святой веры в старшего, знающего все и вся, которые позже дадут обильные всходы. Сазонов выдержал паузу. Этому он тоже научился у Ивана.
Дай подчиненному увидеть, как ты принимаешь решения.
Дай ему осознать, насколько это непросто.
Пусть он проследит весь путь мысли на твоем лице и поймет, что сам на это не способен
Потому что это правда.
Большинство людей не могут принимать самостоятельные решения, они боятся первобытной силы, заложенной в «делаю, как считаю нужным». Хочу и делаю. Люди боятся ошибки, опасаются сделать хуже, чем уже есть. Это слабость, инфантилизм. Того хуже глупость! Способность принимать решения и потери, с ними связанные, формировать, лепить мир под себя качества лидера.
В левый, сказал Сазонов.
Сначала нужно придумать, очертить, фактически вылепить, как из глины, голыми руками человека, которым ты хочешь стать. А потом настоящего себя, из плоти и крови, втиснуть в задуманный образ. Где надо подрезать, где надо подложить вату. Очень просто. Это называется не самовоспитание нет, к мо́нтерам красивости! Это называется намечтать себя. Хочешь, чтобы люди воспринимали тебя как сильного человека веди себя как сильный человек.