Открывайте внешние транспортные ворота, вашу мать, Бобров направил на него свой пистолет с золоченой рукоятью, второй протянул дрожащему Акимову.
Но рука у того настолько дергалась, что в последний момент и.о. президента сунул оружие Альбине. Если есть хоть кто-то на свете, кто умрет за него, то уж скорее она, чем этот червь. Но задержат ли эти паразиты (в исконно греческом значении слова "прихлебатели") хоть на пару минут толпу взбешенных офицеров?
Его человек на энергоблоке в этот момент уже вывел стержни из реактора. Дублирующие сети питания тоже удалось вывести из строя. Даже если захотят, рыбинцы не сумеют быстро закрыть ворота.
А большинство людей, включая всех гражданских, уже построились в главном зале. Обесточенные лифты, закрытые аварийные двери и погасший свет дополняли картину. Непримиримым будет очень трудно. Да и их всего-то человек сто. Часть камер слежения внешнего периметра еще работали, и Бобров невольно залюбовался пришельцами с другого континента, которые уже занимали позиции у главного лифта. Они были похожи на роботов: в дыхательных масках, с футуристически выглядящими автоматами. Куда там нашим лапотникам... Этим гостям темнота не помеха, у каждого есть nightvision googles на бронированной башке.
Но внезапно восхищение сменилось яростью.
"Я передал вам все явки и пароли, что вам еще надо? Вы и здесь меня нашли, сволочи? Но мою душу вы не получите. Я ее уже продал тому, для кого вы всего лишь лакеи..."
Кресло в его личном кабинете, куда Бобров забежал, отрезав себя еще одной бронированной дверью даже от своих клевретов, приняло его спину неохотно. Оно было сделано с учетом антропометрических данных другого человека. Тоже невысокого, но более атлетически сложенного.
Это офис был вознесен на высшую точку пробуренных в горе катакомб, словно строители угадали желание заказчика, которым был, конечно, не Бобров.
Перед его глазами терминал, откуда можно было лично, как дирижеру, контролировать почти все процессы в бьющемся в агонии убежище Ямантау.
Несколько маленьких синих таблеток, которые помогали лечиться от депрессии, были проглочены еще за их ужином с Альбиной и запиты вином, и плевать он хотел на противопоказания. Палец елозил на спусковом крючке.
Это конец, произнес он в коммутатор, обращаясь ко всем еще живым в Ямантау и захлебываясь слезами. Но это были не слезы боли, а слезы творческого прозрения, как у художника, создавшего новую картину.
Они все обещали ему жизнь. И те американцы, и рыбинцы, которые уже прорвались и устроили бойню на командном пункте. Но они не понимали, что здесь после Армагеддона он, как никогда раньше, понял величие смерти. Ведь Смерть это не только конец боли и страданий. Это еще и моментальное фото. В смерти человек приобретает вечность, и вечность обнимает человека. Живое тленно, а мертвое вечно. Надо только подобрать подходящий "формалин". Нет, не как для Ильича можно остаться в истории и без дурно пахнущего тела. Но еще лучше забрать с собой как можно больше.
Наверно, только Нерон понимал это не хуже него.
Бобров знал, что последний акт его драмы должен быть именно таким. Второй роман, который он начал писать уже в Ямантау, так и останется недописанным.
Первый, "Ниже нуля", был в духе Пелевина, про богему и развращенную московскую тусовку, с легким добавлением порнухи и чернухи. В частности, речь там шла о подпольных съемках порнографии с реальным изнасилованием и смертельным исходом. Второй, "Последний рейс Costa Victoria", он начал писать уже в Ямантау, под впечатлением того, что увидел во время своего бегства из столицы. Это был чистый вымысел про тех, кого катастрофа застала на роскошном лайнере в Средиземном море. И крови там было на порядок больше, как и грязи.
Распиленная резаком дверь рухнула, по мягким коврам затопали сапоги.
This is the end, повторил Бобров и нажал на спуск. Часть его черепной коробки взлетела к потолку.
Но в последнюю секунду, пока зрительный нерв еще не разорвала свинцовая пуля, он увидел на мониторах системы безопасности, что американские морпехи уже внутри Горы.
Где-то далеко на севере еще плавали в воде объеденные рыбами тела в спасжилетах с надписью "Владивосток, ВМФ РФ"... А глубоко на дне, на богатом нефтью арктическом шельфе лежал разорванный пополам труп первого русского "Мистраля".
ЧАСТЬ 1. ЭКСПЕДИЦИЯ
Здесь вчера метель ревела,
Рвала с корнем лес.
Её сила с нами,
Ярость за спиной.
Могил уже не срыть.
Привет тебе, Дух Горы.
Мы вновь несемся ввысь,
Где ясно и тепло.
«Дожить до зимы»,
группа «Буготак»
Глава 1. Дорога на Урал
Вначале речь шла о месяце, затем о том, чтобы вернуться до сильных холодов. Потом и про это обещание забыли, а спрашивать командиров было бесполезно. Понимая, насколько растяжимо это понятие, Александр не рассчитывал снова увидеть город, ставший вроде бы родным, раньше ноября-декабря.
Продуктов у них с собой было много, и все длительного хранения. Только в их машине четыре коробки консервов, и Данилов хорошо понимал зачем. Запасы топлива еще можно было пополнить по дороге. За патроны универсальную валюту, верно предсказанную фантастами им налили бы солярки легко. Продукты за эти же патроны калибра 7.62 им не продали бы никогда. Еду можно было только отнять силой, и Александр подозревал, что если понадобится, они пойдут и на это. Слишком многое было поставлено на карту. А пока им каждый день выдавали хоть и скудный, но питательный паек: вдвое сытнее, чем в Подгорном.