Орудие убийства, полагаю, сказал Крутов.
Пряхин заинтересовался одеждой. Тщательно, методически осмотрел шинель снаружи и изнутри, затем оба бушлата.
Что скажете, Иван Николаевич? спросил Леонид.
Бушлаты не рабочих, сказал Пряхин, зэковские. А шинель еще приметнее. В прежние времена офицеры в таких ходили. У этой погоны только спороты.
И какой вывод?
Думаю, надо по здешним лагерям проехаться с этой одежкой, поспрашивать контингент. Шинелек таких нынче не так много осталось.
Вот и поезжайте, согласился Леонид. А мы в Мурманске продолжим. Нужно изучить сводки происшествий. Кажется, мы что-то упускаем
В Мурманске было пасмурно и тоскливо. Солнце почти не показывалось; с залива то и дело наползали клочья осклизлого, воняющего рыбой тумана. На каменистых склонах фигуры в серых бушлатах тяжелыми кувалдами крушили серые валуны. Неподалеку от вокзального перрона лязгал цепями экскаватор, выгрызал железной челюстью большие куски промерзлого грунта. На перроне стояла богатырских статей бабища, одетая в синий ватник. Нимало не смущаясь ни погоды, ни окружающих, кормила грудью завернутого в одеяло младенца. Ее круглое лицо было совершенно безмятежно.
Леонид докурил папиросу, вернулся в вагон. Голова пухла от прочитанных криминальных сводок и от недосыпа. Накануне он засиделся допоздна. Сон никак не шел: то ли оттого, что вместо правильной ночной темноты за окном плавали невнятные сумерки, то ли оттого, что и ночью со всей округи продолжало доноситься громыхание составов, звяканье сцепок, свистки локомотивов Теперь ломило виски, и в глаза словно песку насыпали.
Крутов дремал в уголке, сидя, сцепив на животе пухлые ладошки. Вадимова Леонид отослал на телеграф с обязательным ежедневным отчетом для областного прокурора.
На краю стола лежала телеграмма, полученная нынче от Пряхина из Пулозера, где располагался один из исправительно-трудовых лагерей Мурлага.
«Шинель уверенно опознана. Принадлежит з/к Глухову, осужденному 10 лет за бандитизм. Глухов бежал 19-го совместно с другими з/к Бадаевым Свищовым Тарасенко. Выезжаю Мурманск личными делами фотографиями всех».
Леонид посмотрел на карту Мурманского округа. В двадцати километрах вверх от Пулозера была станция Лопарская, неподалеку от которой двадцатого числа сгорел дом, а позже на пепелище были обнаружены спиленные стволы трех ружей. Еще дальше был перегон Шонгуй Кола, приблизительно посередине которого находился злосчастный двадцать пятый барак. Получалось, что убийцы шли на север, в сторону Мурманска. Прокурор Кондратьев словно в воду глядел.
В дверь вагона отрывисто постучали; Крутов встрепенулся.
Что такое?
В салон пульмана ввалился оперуполномоченный Зуев.
Товарищ Шанцев, помните, вы про лопарей интересовались? спросил он.
Разумеется, ответил Леонид.
Ну так пожаловали голубчики. Значит, сами, как я и говорил.
Где они?
Так здесь, обоих с собой привел. Снаружи стоят, подле вагона.
Веди их сюда.
Зуев хитро ухмыльнулся, покачал головой.
Лучше не надо их в помещение заводить. Они, значит, шибко духовитые. Вы лучше сами пальтишко накиньте да выходите.
Одевшись, следователи вслед за Зуевым вышли из пульмана. Возле путей стояли два невысоких узкоглазых человечка с темными лицами. От их меховых песок сильно шибало псиной и чем-то еще, более гадким.
Тот, что постарше, Ванюто. Он по-нашему совсем не понимает, сказал Зуев. Дмитриев помоложе, он немного балакает.
Кто из лопарей был старше, а кто моложе, Леонид не смог бы отличить. На его взгляд, оба выглядели одинаково.
Когда были у барака, в какой день? спросил Леонид. Кого там видели?
Лопари непонимающе переглянулись, один другому что-то сказал по-своему.
Не были они у барака, сказал Зуев с досадой. Ну, может, и были, но не тогда.
Леонид и без того был в дурном настроении, а тут и вовсе вскипел.
Так какого начал было он взвинченным тоном, но тут экскаватор вдруг громко лязгнул по камням стальными зубами. Леонид вздрогнул, осекся.
Крутов деликатно прикоснулся к его руке.
Погодите, коллега, не горячитесь. По-моему, местные товарищи хотят нам что-то сообщить.
Так точно, кивнул Зуев. Дмитриев, расскажи товарищу следователю, что мне рассказывал.
Один из лопарей заговорил по-русски. Медленно, с трудом подбирая слова, он поведал, что на днях они вдвоем ехали по тундре на упряжках в сторону Кильдинского погоста. Вдруг заметили в отдалении дым, повернули туда, где горел костер. Когда подъехали к костру, увидали трех человек, которые жарили на огне мясо. Лопари подошли поздороваться и спросить, нет ли у тех людей водки. А те вдруг выхватили обрезы, но стрелять не стали, только обоих связали. Потом велели везти их в Мурманск. Сами, однако, до Мурманска не доехали, велели остановиться неподалеку от Колы. Дальше они пошли пешком. А тот, что у них главный, сказал лопарям ехать обратно в тундру и о том, что было, помалкивать. Страшный очень, как бы и не человек. Его куйва пометил, сердце забрал, дал взамен звериное. Теперь он тоже как куйва.
Куйва? непонимающе переспросил Леонид. Кто такой куйва?
Это, значит, ихний злой дух, пояснил Зуев. Не то леший, не то упырь.