Как там Потапыч? спросил Пашка.
Плох старик. Не довезем мы его до кордона.
Павел буркнул себе под нос что-то нечленораздельное. Новость, видимо, его не обрадовала.
Надо бы тех, что в избе, тоже вытащить, сказал он чуть погодя, подразумевая перекрутов. Пусть их тоже вояки заберут.
Не нужно. Тех похоронить надо. Вон там, за сараем, у плетня. Дениска в перекруте мамку свою признал, а детеныш ее, стало быть, тоже родня мальчонке.
Пашка с шумом выдохнул, поскреб затылок.
Дела только и смог растерянно сказать.
Больше мы с ним не проронили ни слова. Достали из сарая лопаты, вырыли глубокую могилу. Нашли кусок старого брезента, чтобы завернуть тела. В тот самый момент со стороны дома послышался злобный заливистый лай Карая и Денискин плач: «Деда деда» Мы бросились к дому, чуя неладное.
Карай встретил нас у входа в кухню. Припадал на передние лапы, подскакивал, сердито помахивал хвостом и заходился лаем. Дениска жался в углу под иконой, точно у Богородицы защиты просил, и причитал в слезах: «Деда деда»
А с Потапычем на лавке творилось что-то жуткое. Его ломала и корежила неведомая неумолимая сила. Растягивала и сжимала, меняя человеческий облик на нечто чужеродное, страшное.
Твою дивизию, простонал Пашка, пятясь назад и озираясь в поисках вил или иного оружия.
Я решительно шагнул вперед, к лежащей на столе двустволке.
Дениска! Закрой глаза и уши и считай до ста! скомандовал мальчишке.
Тот покорно ткнулся лицом в коленки, обхватил голову руками и громко зашептал:
Один два три
Я взвел курок.
Четыре пять шесть
Прицелился в сильно изменившееся лицо старика. Почувствовал предательскую дрожь в руках и стиснул зубы.
Семь восемь всхлипнул Дениска.
Эх, Потапыч! Прости, старик! Задал ты мне задачку на долгие ночи кошмаров.
Девять десять
От выстрела пронзительно звякнули стекла в оконной раме, всем телом вздрогнул Дениска в углу, но головы не поднял. В ушах у меня звенело, в горле першило от пороха и слез. Быстро, почти не глядя, я подошел к лавке, сдернул с печи одеяло и накинул на обмякшее тело старика.
Двадцать один двадцать два исправно, как молитву, продолжал шептать Дениска.
Дальнейшее я помнил как в тумане, словно смотрел через силу какой-то муторный фильм. В могилу за сараем мы опустили сразу троих: Денискину маму с ее детенышем и Потапыча. Всех близких мальчонке людей. К тому моменту Дениска уже не плакал. Стоял, насупившись, пока земля засыпала уложенные в могилу тела. Управившись, мы какое-то время постояли над холмиком втроем. Словно в своеобразном молчаливом противостоянии: трое там, под землей, трое здесь над могилой. Мертвые и живые. Перекруты и люди. Потом Пашка легонько толкнул меня в бок.
Пойдем, покурим, сказал мне тихо.
Пойдем, покурим, сказал мне тихо.
Мы доплелись до крыльца, уселись на ступеньки, устало вытянув ноги.
Гнусные дела, выдохнул Павел вместе с сигаретным дымом. Чего теперь делать будешь?
Дениску к себе возьму.
Мы замолчали, глядя на ползущие по небу облака. К вечеру, похоже, собирался дождь. Шумно вздохнул под крыльцом Карай, решивший вздремнуть после бессонной ночи. Меня тоже начало клонить в сон, и я прекрасно понимал, что нужно последовать примеру псины и поспать до наступления темноты, потому что, кто знает, сколько дней над лесом будет полыхать бледное зарево, выпуская из неведомой бездны всякую нечисть. Я докурил сигарету и встал, собираясь войти в избу. Надо было собрать немногочисленные пожитки мальчишки. Но меня остановил грозный рык Карая, выползающего из-под крыльца. Я оглянулся через плечо и остолбенел. К дому медленно шел Дениска, если так можно назвать его неестественную дерганую походку. Тело мальчика на глазах скручивало аномалией, нещадно растягивало и плющило, а он, вопреки этому, брел к нам.
Пашка издал странный квакающий звук, привстав со ступеньки и указывая в сторону Дениски. А я и сам все прекрасно видел без его подсказок, но не мог заставить себя шелохнуться. Мое ружье стояло в сенцах, до него было всего несколько шагов, но я не имел сил преодолеть это расстояние. Да и будь оно у меня в руках, сомневаюсь, что сумел бы с легкостью выстрелить в мальчонку.
Тот вдруг остановился, не дойдя до нас десятка метров, по его искореженному телу пробежали серебристые блики, и Дениска исчез. Стянулся в точку.
Это что же? Пашка уставился на меня круглыми глазами. Это как же так получилось-то?
Не знаю, я обессиленно опустился обратно на ступени крыльца. Может, он от Потапыча успел ухватить, пока того аномалия корежила.
Пашка дрожащими пальцами вытянул из пачки дефицитную сигарету с фильтром и закурил. Молча протянул мне, и я, хоть курил недавно, затянулся снова, пытаясь горьковатым дымом забить образовавшуюся в душе пустоту.
Это что же, Дениска теперь тоже к нам перекрутом вернется? Мой товарищ высказал вслух ту мысль, что мне самому не давала покоя.
Надеюсь, не к нам, хмуро ответил я чуть погодя. Я его пристрелить вряд ли смогу. На глазах же рос парнишка. Как родной стал.
Хреновая нынче жизнь, Пашка встал. Ладно, не кисни, что ли Пойду я до своих. Заждались, поди, может, думают, я вообще сгинул