Все это Зелг разглядел легко и сразу: нарушитель спокойствия был доступен для обозрения любому желающему, так как висел в воздухе, оторванный от земли могучей рукой невыспавшегося и голодного минотавра Такангор держал незнакомца за шиворот, и тот медленно крутился то в одну, то в другую сторону, как бумажный фонарик. Но при этом он не переставал делиться впечатлениями.
– Какой лоб, какие рога! – лепетал он в совершеннейшем экстазе, не замечая, кажется, своего плачевного положения. – Какой великолепный яростный взгляд! Вы никогда не хотели, чтобы вас принесли в жертву? Нет? А вы подумайте, какая это прекрасная и величественная судьба…
На поверхности земли он совершенно бесполезен. Ему надо находиться под землей и вдохновлять капусту.
Марк Твен
* * *
Мало кто способен испытать искренний восторг, вися в руке разгневанного минотавра, которому к тому же мешает подушка, зацепившаяся за рог. Незнакомцу это вполне удалось. Он чуть ли не с любовью заглядывал в багровые глаза Такангора и приветливо улыбался.
– Всем здрасьте, – вежливо сообщил он, когда крутящий момент обернул его лицом к многочисленному собранию. – Приятно, что вы столь радушно явились встречать меня. Я Мардамон. Жрец древних богов Жаниваша.
К сожалению, главный специалист по жанивашским богам, князь Мадарьяга, накануне отправился на званый ужин к друзьям и до сих пор не вернулся.
Остальные были так изумлены этим странным явлением, что все еще стояли молча. И даже Такангор, трясший головой, чтобы избавиться от подушки, временно упустил из виду, что бежал вниз рвать, метать, душить и истреблять – словом, карать виновных по полной программе. Наконец толпа раздалась в обе стороны, пропуская герцогского домоправителя, и взгляды присутствующих с надеждой обратились к тому, кто справлялся и с худшими проблемами.
Думгар открыл было рот, чтобы задать вопрос, интересовавший не только его, но жрец опередил голема.
– О боги! – завопил он так громко, что Такангор подпрыгнул на месте, выбив подковами искры из каменных плит. – О боги, какое великолепное подвижное изваяние.
Тут и Думгар утратил дар членораздельной речи.
– Я счастлив!!! – бормотал Мардамон. – Други и братья, я счастлив, что боги вняли моим мольбам. Столько всего сразу – столько последователей, столько потенциальных жертв, достойных высоких владык. Это вот существо – его можно поставить над алтарем. Я поставлю тебя над алтарем для величия и устрашения, – уточнил он, обращаясь непосредственно к Думгару. – Построим пирамиду и станем энергично сбрасывать кровавые жертвы к ее подножию. Какая радость…
– Любопытный случай, – прогудел Думгар. – Никогда не видел ничего подобного.
– А вы уж повидали на своем веку, – подтвердил маркиз Гизонга, с восторгом разглядывая каменного домоправителя.
– Не без того, ваша светлость, – скромно кивнул тот. – Время от времени мне приходилось быть очевидцем, а иногда и участником весьма неоднозначных событий.
– Воображаю, – закатил глаза Гизонга.
Главный казначей Тиронги был без ума от голема. Верный, преданный, бессменный, не требующий ни сна, ни отпуска, ни жалованья, ни даже чаевых; не нуждающийся в еде и питье; к тому же – прекрасный эконом, рачительный и бережливый хозяин. Вот когда поневоле задумаешься о преимуществах некромантской жизни. И почему традиции королевского двора Тиронги категорически запрещают использовать черную магию после, безусловно, трагического, но такого давнего конфликта? Это как же можно было бы сэкономить на прислуге! И, окончательно забыв о причине, приведшей его на замковое подворье в столь ранний час, маркиз зашевелил губами, совершая в уме сложные подсчеты. Это занятие всегда его успокаивало и помогало сохранять душевное равновесие.
У окружающих с душевным равновесием обстояло похуже. Не желая травмировать впечатлительного читателя медицинскими подробностями, скажем так: оно было несколько поколеблено.