Я вам не Жека, а товарищ старший сержант! Ясно? Провин аж побагровел от злости. Если через минуту личный состав не построится, вместо караула вы отправитесь на гауптвахту! Вы меня поняли?
Так точно, Жека!
Агеев лениво поднялся, с усмешкой глянул на помначкара, затем поправил на себе форму, стряхнул с лычек на погонах землю и громогласно, но спокойно провозгласил:
Давайте в строй, хлопцы! Вы чё, на курорт собрались? Быстро к машине!
Да ладно тебе, Витек. Чего так орать-то? залепетал Андрюха Шурович, протирая сонные глаза. Не кипешуй, сейчас построимся.
Мы стали вяло выбираться из-под спасительной кроны. Когда, волоча автоматы и шинели, прошли мимо Провина, тот с тихой яростью посмотрел нам вслед.
Провина у нас, мягко говоря, не любили. И не без причины. Едва он попал к нам в часть, сразу же стал на особое положение благодаря довольно гаденькому таланту втираться в доверие к нужным людям. Не прошло и месяца, как он стал едва ли не личным ординарцем нашего командира батальона. При этом со своими сослуживцами Женя Провин с самого призыва принципиально дружбу не водил, считая это ниже своего достоинства. От старослужащих ловко прикрылся авторитетом комбата. На счастье Провина, служить он попал в часть мирную и дружную, неуставные отношения у нас случались крайне редко. Хотя однажды любитель помахать кулаками Эдик Драпко не сдержался и намял ему бока. Женя в долгу не остался: тут же поведал о случившемся своему покровителю. Драпко отправился в ссылку на кичу и заодно получил предупреждение от комбата:
Если подобное повторится, я лично прослежу, чтобы вас перевели в другое воинское подразделение! Мне тут нарушители порядка не нужны!
Желание остаться в нашем дружном коллективе для Эдика оказалось сильнее, чем потребность научить нахала хорошим манерам. Тем более особого вреда Провин не причинял, кроме того, что задирал нос. И Женю окончательно оставили в покое. А вскоре произошло неожиданное: у комбата представилась возможность продвинуть по службе своего протеже. Как-то раз наш тогдашний заместитель командира взвода уже упомянутый Витя Агеев неудачно сходил в самоволку: мало того что попался пьяным, так еще и чуть не набил морду дежурному по части офицеру. Расправа последовала тут же Агеева сместили с должности и разжаловали из сержантов в младшие. Мы были уверены, что на вакантное место назначат кого-нибудь из командиров отделений, и весьма удивились, когда узнали новость новым замкомвзвода станет Провин. А ведь тот не был не то что сержантом, даже ефрейтором! После назначения Женя тут же возомнил о себе, а затем в рекордные сроки совершил несколько карьерных скачков, за полгода из рядовых превратившись в старшего сержанта, и уже лелеял в своей прикроватной тумбочке погоны старшины. Впрочем, это назначение авторитета ему не прибавило, скорее наоборот: Провина тихо ненавидел весь взвод, а негласным «батяней» для нас все равно остался Агеев.
Уже построились? Молодцы! воскликнул подбежавший капитан Саморов, наш командир взвода, заступивший начальником караула. Он окинул взглядом строй и по-гусарски усмехнулся в усы: Клоуны! И с кем нести службу?..
Я выглянул из строя и не смог сдержать улыбки. Первым, как и положено, стоял среднего роста младший сержант Агеев. За ним возвышался Сергей Сычев, настолько огромный, что кепка разводящего едва достигала уровня его подбородка. Сразу за Сычевым пристроился я такой мелкий, что мне до сих пор спиртное в поселке не продают: думают, я школьник. За мной из строя торчала голова Вовки Роганина, который ростом не уступал Сычеву, да только выглядел как засушенный его вариант в плечах он был, наверное, уже меня. Около Роганина вразвалку стоял его неразлучный приятель Эдик Драпко маленький и толстый. Над ним возвышались головы еще двух верзил нашего взвода Славы Бабина и Лехи Волкова, а сразу за ними торчала белобрысая макушка небольшого Андрея Шуровича. Ну и замыкал строй мой лучший друг, как и Агеев, среднего роста Антон Трошников. В общем, «лесенка дураков», как мы обычно именовали такое построение. И у всех на разморенных жарой кислых физиономиях лень и тоска.
Вы бы хоть по ранжиру выстроились, что ли вздохнул капитан и, махнув рукой, принялся прохаживаться вдоль строя. В общем, так, товарищи солдаты, воины-танкисты, защитники отечества. В карауле вы все уже бывали, как службу нести, знаете
Капитана слушали молча. Леха Волков невозмутимо начищал на ремне бляху, периодически проверяя ее безупречность, поднося к глазам и оценивая, как она сверкает на солнце. Антон Трошников, навалившись на борт машины, обмахивался кепкой, Слава Бабин считал птиц на тополе, под которым мы недавно возлежали, я же читал книжку, пряча ее за необъятной спиной Сычева. И речи начкара тихо аккомпанировал посвистывающий храп Андрея Шуровича, который умудрился уснуть прямо в строю.
Сразу вас предупреждаю: на посту не спать! Саморов остановился напротив Шуровича.
Эдик ткнул того в бок. Шур вздрогнул, распахнул заспанные глаза. Капитан продолжал:
А то, вместо того чтобы после караула вернуться в казарму и спокойно «отбиться», вы вернетесь и тоже «отобьетесь», но не в казарме а где?