А кто вообще упоминал мужчин?
Что за игру ведет это существо?
Хочешь, чтобы я отобрала у короля трон? Ты ошибаешься насчет моих амбиций.
Юрис раскатисто захохотал.
Нисколько не ошибаюсь. Ты вправду убеждена, будто создана для того, чтобы всю себя посвятить служению? Только не говори, что ни разу не представляла себя королевой.
Зоя взяла с каминной полки гладкую агатовую лошадку, одну из сотен, что скакали по черному камню. Этим занимался Юрис целую вечность? Мастерил при помощи огня крохотные напоминания о прошлой жизни?
А разве королева не отдает всю себя служению? Я служу гришам. Равке.
Р-р-равке! прорычал дракон. Ты служишь нации призраков, всем тем, кого ты подвела. Тем, кого будешь подводить до тех пор, пока не исполнишь свое предназначение.
Всем тем, кого подвела. Да что он вообще знает? Зоя поставила фигурку на место и обхватила себя за плечи. Слова дракона были ей неприятны. Они стучали в голове, заставляли вспоминать о летящем камушке, о пересохшем колодце, о той бесконечной пустоте. Не смотри назад, сказала тогда Лилиана. Не оглядывайся на меня. Зоя ее не послушала, хотя крепко запомнила эти слова на будущее.
Заканчивай свою историю, старик, или дай мне выпить бокал вина и вздремнуть.
Вина ты здесь не найдешь, маленькая ведьма, и сна тоже. Как и отдыха от небытия.
Зоя небрежно махнула рукой.
Тогда отпусти меня, и я найду компанию поинтереснее.
Юрис пожал плечами.
Я уже почти все рассказал. В моих краях появилось кровожадное чудище. Дракон сжигал все на своем пути и пожирал любого, кто осмеливался ему противостоять.
Зоя рассеянно провела пальцами по висевшей на стене массивной булаве. Должно быть, в тот момент, когда Юрис вместе с другими святыми оказался в ловушке Каньона, оружие было при нем.
Я всегда считала, что дракон это метафора.
Юрис выглядел чуть ли не оскорбленным.
Метафора чего?
Языческой религии, иностранных захватчиков, опасностей современного мира.
Иногда дракон это просто дракон. Уверяю тебя, Зоя Назяленская, метафоры не убивают столько людей.
Ты просто не слышал, как Толя читает стихи. Так, значит, великий воин пришел к драконьему логову?
Ты просто не слышал, как Толя читает стихи. Так, значит, великий воин пришел к драконьему логову?
Именно. Представляешь мои трясущиеся поджилки?
Примерно. Зоя никогда не забудет, как впервые увидела Юриса с распростертыми крыльями. Интересно, как ему удалось победить дракона? И что ты сделал?
То, что делают все люди, которым страшно. Всю ночь накануне поединка я молился, стоя на коленях.
Кому молится святой?
Я никогда не притязал на титул святого, Зоя. Его присвоил мне отчаявшийся мир. Той ночью я был просто напуганным юношей, почти мальчишкой мне едва исполнилось восемнадцать. Я молился богу в небесах, который присматривал за моей семьей, богу ветров и бурь, который поливал дождями поля и собирал души беспечных моряков. Может быть, этот бог до сих пор смотрит на меня сверху. Так или иначе, мои молитвы не остались без ответа. Когда я вышел против дракона и он дохнул на меня огнем, на помощь мне пришла буря. Теперь я мог отражать натиск пламени, так же, как это пыталась делать ты. Дважды мы сходились в битве и дважды отступали, чтобы залечить раны. Только на третий раз я нанес ему смертельный удар.
Юрис-победитель, с иронией произнесла Зоя. Пускай не думает, что она впечатлена.
Однако, к ее удивлению, Юрис произнес:
Да, наверное, я должен был чувствовать себя победителем. Я ждал этого ощущения победы. Но когда дракон был повержен, я не испытывал ничего, кроме сожаления.
Почему? спросила Зоя, хотя в этой истории всегда сочувствовала дракону, ведь тот, будучи монстром, не мог изменить свою природу.
Юрис прислонился длинным гибким телом к базальтовой стене.
Дракон стал для меня первым серьезным противником, единственным, кто сражался со мной на равных. Он был достоин моего уважения. Как только его клыки вонзились в меня, я понял: он испытывает то же, что и я. Мы оба чувствовали одно, оба были связаны с основой всего сущего, порождены стихией и отличались от всех остальных.
Подобное притягивает подобное, вполголоса промолвила Зоя. Ей знакомо это ощущение сродства, пьянящей ярости. Если она закроет глаза, то почувствует лед на щеках, увидит капли крови в снегу. Но в итоге ты его убил.
Мы оба погибли в тот день, Зоя. Его память во мне, а моя в нем. Мы прожили вместе тысячу жизней. Та же связь существует у Григория с огромным медведем, у Елизаветы с ее пчелами. Ты никогда не задавалась вопросом, как вообще некоторые гриши сами по себе могут быть усилителями?
Нет, не задавалась. Гриши-усилители рождались чрезвычайно редко и, как правило, становились экзаменаторами применяли свою силу, чтобы выявить гришийские способности у детей. Дарклинг и Багра были усилителями. По одной из теорий, этим и объяснялось его могущество.
Нет, призналась Зоя.
Они прочно связаны с материей в сердце мира. Задолго до того, как впервые было произнесено слово «гриш», границы, отделяющие нас от прочих созданий, были менее прочными. Мы не просто принимали облик животных, мы отдавали частицу себя взамен. Но в какой-то момент гриши начали убивать, присваивая себе часть первозданной силы творения и ничем не делясь в ответ. Так зародилась позорная традиция усилителей.