Однажды утром девятилетний Николай пришел на урок, радостно предвкушая, как сунет в портфель учителя мышь, которую специально для этого посадил в банку, и, к своему удивлению, увидел в классной комнате вторую парту и сидящего за ней мальчика.
Это Доминик, представил новичка наставник. Темноволосый мальчик встал и учтиво поклонился. Он будет учиться вместе с вами.
Николай и удивился, и обрадовался, ведь детей его возраста, с которыми можно поиграть, во дворце не было, однако его ждало горькое разочарование: Доминик шарахался в сторону всякий раз, как королевский отпрыск пытался завести с ним разговор.
Не бойся, шепнул ему Николай. Миткин, конечно, зануда, но иногда рассказывает интересные истории про старых королей, причем с кровавыми подробностями.
Да, мой царевич.
Если хочешь, зови меня Николаем. Или выдумаем себе новые прозвища. Будешь у нас Домиником гм. Ты какие-нибудь подвиги совершал?
Нет, мой царевич.
Николай.
Ну-ка, не болтайте, пожурил Миткин, и Доминик опять испуганно дернулся.
Николай и в самом деле притих: он напряженно думал, как же разговорить нового товарища.
Когда наставник вышел из кабинета за глобусом, Николай прошмыгнул на середину классной комнаты и сунул мышонка, пойманного в восточном крыле дворца, под меховую шапку, которую Миткин оставил на учительском столе.
Увидев это, Доминик съежился от ужаса, однако Николай, увлеченный проделкой, ничего не заметил.
Сейчас услышишь, как завопит Миткин, пообещал он. Он верещит, как сердитый чайник со свистком.
Наставник действительно вскрикнул, а Николай, намеревавшийся сидеть с каменным лицом, не выдержал и расхохотался. Он смеялся до тех пор, пока Миткин не велел Доминику подойти к нему и вытянуть руки. На глазах изумленного Николая учитель достал из ящика стола тонкую березовую розгу и отхлестал мальчика по рукам. Во время экзекуции Доминик тихонько поскуливал.
Что ты делаешь? заорал Николай. Прекрати немедленно!
Он звал стражу, выбегал в коридор за помощью, однако Миткин закончил порку только после того, как отсчитал ровно десять ударов. Руки Доминика сплошь покрылись красными рубцами, а искаженное болью лицо распухло от слез.
После этого наставник отложил березовый прут и сказал Николаю:
За каждую вашу выходку, за каждый дурной поступок наказание будет получать Доминик.
Но это же неправильно! Нечестно! Наказывать нужно меня, возмущался Николай, однако выпороть принца крови никто бы не посмел.
Николай жаловался матери, отцу, всем подряд, но тщетно.
Слушайся учителя, и все будет в порядке, ответствовал король.
Я слышал, как скулил этот щенок. Подумаешь, несколько ударов. Не понимаю, из-за чего ты поднял столько шума, пожал плечами Василий.
На следующий день Николай просидел тихо весь урок и нарушил молчание только раз, когда Миткин ненадолго вышел.
Прости за вчерашнее, обратился он к Доминику. Я не допущу, чтобы это повторилось.
Для этого меня сюда и привели, мой царевич, отозвался мальчик. Пожалуйста, не волнуйтесь обо мне.
Тебя привели сюда, чтобы научить читать, писать и считать, ясно? Все будет хорошо. Обещаю.
Николай сдержал обещание и с того дня прекратил все свои шалости. Больше не воровал с кухни миндальный крем, не разбирал на части ценные вещи, не бегал по портретной галерее, ничего не поджигал. Все восхищались переменами в поведении юного принца и хвалили Миткина за находчивость.
Для этого меня сюда и привели, мой царевич, отозвался мальчик. Пожалуйста, не волнуйтесь обо мне.
Тебя привели сюда, чтобы научить читать, писать и считать, ясно? Все будет хорошо. Обещаю.
Николай сдержал обещание и с того дня прекратил все свои шалости. Больше не воровал с кухни миндальный крем, не разбирал на части ценные вещи, не бегал по портретной галерее, ничего не поджигал. Все восхищались переменами в поведении юного принца и хвалили Миткина за находчивость.
Никто и не знал, что в тишине, царившей в классной комнате, Николай и Доминик сумели подружиться. Они изобрели тайный шифр, чтобы обмениваться сообщениями в тетрадях, и мастерили игрушечные кораблики с настоящими парусами, а потом спускали их на воду в пруду посреди заброшенного парка, куда больше никто не отваживался заходить. Они присваивали друг другу титулы и меняли их каждый день; иногда титулы звучали гордо Доминик Смелый, Николай Справедливый, а иногда не очень: Доминик-Пердун или Николай-от-Паука-Удирай.
Мальчики быстро усвоили: чем они заняты, никого не интересует; главное не нарушать покой во дворце, и, если делать вид, будто усердно зубришь, никто не станет проверять, заучиваешь ли ты исторические даты или делаешь расчеты для создания бомбы.
В двенадцать лет Николай заявил о желании изучать химию и каэльскую историю и с тех пор каждый день по нескольку часов занимался в тишине библиотеки. Но все это было лишь для отвода глаз. Наспех разделавшись с уроками, он переодевался в крестьянскую одежду из грубой шерсти, тайком ускользал из дворца и отправлялся в деревню, где жил Доминик. Там он работал в поле, учился обращаться с крестьянским инструментом, ремонтировать тележки и тачки, доить коров и ухаживать за лошадьми. В тринадцать впервые хлебнул самогона из помятой оловянной кружки.