Святые! выдохнула Зоя, всмотревшись в портрет. Сходство
Поразительное, знаю. Их отличали только глаза крохотные точки на портрете были голубыми, а не светло-карими, ну, и борода. И все же, глядя на миниатюру, Николай словно бы видел себя в будущем постаревшим, заматеревшим, с морщинами в уголках глаз.
Поразительное, знаю. Их отличали только глаза крохотные точки на портрете были голубыми, а не светло-карими, ну, и борода. И все же, глядя на миниатюру, Николай словно бы видел себя в будущем постаревшим, заматеревшим, с морщинами в уголках глаз.
Зоя швырнула миниатюру в камин.
Зоя! Николай рванулся к камину.
Ты идиот? зло спросила она.
Король хотел выхватить драгоценную вещицу из огня, но пламя уже взметнулось ввысь, и Николай отдернул руку. При виде того, как посреди рамки расплывается черная дыра, в нем вскипела ярость. Он рывком развернулся.
Ты забываешься!
Этот портрет все равно что дуло пистолета, приставленное к твоему сердцу. Зоя ткнула пальцем в грудь Николаю. К сердцу Равки. И ты готов пойти на этот риск ради чего? Ради глупой сентиментальности?
Его пальцы сомкнулись на запястье Зои, прежде чем она успела снова упереть ладонь ему в грудь.
Я тебе не мальчишка, чтобы со мной играть и мне указывать. Я твой король.
Синие Зоины глаза сверкнули. Она вздернула подбородок, словно говоря: «Что за дело королеве, повелевающей бурями, до какого-то смертного короля?»
Да, ты мой король. И я хочу, чтобы ты им оставался, даже если у тебя не хватает ума защитить свое право на трон.
Пожалуй, так и есть, однако Николай не собирался этого признавать.
Ты не имела права.
Имела, причем полное. Я поклялась оберегать тебя. Оберегать королевство. Зоя вырвала руку. Что, если Магнус Опьер окажется в этом дворце? Или вас обоих пригласят на пир в Керчии? Людям хватит одного взгляда, чтобы узнать
Они и так знают. На Николая вдруг навалилась страшная усталость. Или догадываются. Все вокруг шептались еще до того, как я появился на свет.
От него следовало бы избавиться.
Николай стиснул кулаки.
Зоя, ты этого не сделаешь. Я запрещаю. А если узнаю, что ты действовала за моей спиной, то лишу тебя звания, и можешь провести остаток жизни, обучая юных гришей лепить облачных зверюшек.
В течение нескольких секунд вид у Зои был такой, точно она вот-вот вскинет руки, призовет бурю и разнесет весь дворец в клочья. Но вместо этого она присела в безупречном реверансе, умудрившись этим жестом выразить еще и презрение.
Как прикажете, мой государь.
Зоя, ты на самом деле так жестока? Он ни в чем не повинен. Единственное преступление этого человека любовь к моей матери.
Нет, преступление в том, что он уложил ее в постель.
Николай покачал головой. Пусть Зоя режет правду-матку, если хочет. Разумеется, ему уже не узнать, была ли любовь между его матерью и настоящим отцом, и все-таки Николай надеялся, что этих двоих связывало нечто большее, нежели похоть и сожаление о содеянном.
Он посмотрел на поднос с давно остывшим ужином, взял бокал с вином и осушил до дна.
Однажды ты перейдешь грань, и я уже не буду столь великодушен.
Если такой день наступит, можешь заковать меня в цепи и бросить в темницу. Зоя подошла к Николаю, забрала у него бокал и поставила на стол. Но эту ночь в цепях проведешь ты. Она произнесла это почти с нежностью.
Николай вздохнул.
После сегодняшних вечерних трудов с радостью.
Он отпер спальню ключом. Слугам разрешалось делать уборку в этой комнате исключительно под присмотром Толи и Тамары и только один раз в неделю. Камердинера у Николая не было, своим туалетом он занимался самостоятельно.
Несмотря на то, что на ночь спальня превращалась для него в тюрьму, Николай относился к ней скорее как к святилищу возможно, единственному месту во дворце, которое принадлежало ему по-настоящему. Стены здесь были выкрашены в глубокий синий цвет моря, а карту, что висела над камином, он забрал из каюты «Волка волн» пиратского корабля, на котором бороздил океаны в бытность Штурмхондом, корсаром и капитаном этого судна. У окна на треноге стояла длинная подзорная труба. Смотреть через нее было особо не на что лишь на звезды и дальние дома в верхней части города, однако уже само наличие инструмента вызывало у Николая чувство покоя, будто он надеялся когда-нибудь взглянуть в окуляр подзорной трубы и увидеть вздымающиеся волны бескрайнего серого моря.
«Морская вода у нас в крови, как-то сказал ему один из членов экипажа. Мы сходим с ума, если задерживаемся на берегу надолго». Николай сходить с ума не собирался по крайней мере, от пребывания на суше. Чья бы кровь ни текла в его жилах, он рожден для королевского трона и снова приведет свою страну к победе. Но сперва нужно пережить эту ночь.
Николай сел на краешек кровати, снял сапоги, надел на лодыжки железные кандалы и улегся в постель. Зоя ждала снаружи, и за это он был ей признателен. Заковывать себя в цепи самостоятельно вроде бы мелочь, но она позволяла Николаю еще какое-то время сохранять над собой контроль. Зоя вошла только после того, как он закрепил наручник на левом запястье.
Готово?
Николай кивнул. В подобные моменты ее жесткость помогала переносить эту ситуацию чуточку легче. Зоя никогда не делала ему поблажек и никогда бы не унизила своего короля жалостью.