Солдат не видели, а танковые моторы так и гудят, так и гудят.
Не полезут на нас, последовал уверенный ответ, правительство начало мирные переговоры, и Вийпури[79] останется за нами.
Все так говорят, охотно согласился Костя и по-фински прикрикнул на бойцов: Чего встали? Пошли спать!
На самом деле мирные переговоры начнутся двадцать второго марта, через десять дней после высадки советского десанта в Ханко, а завершатся лишь в сорок шестом. Но сейчас это вторично, и Костя поднялся с пирса на рыночную площадь. Начало операции можно назвать удачным, осталось провести бойцов к цели, и он пошагал по ведущей к замку узенькой улочке. Нестройный звук шагов отражался от стен и казался грохотом в утренней тишине.
Отряд вышел к старому русскому укреплению под названием «Северный вал», давно ставшему обычной улицей. Здесь следовало спуститься вниз и перейти по льду к оставшемуся от новгородцев входу. По словам майора, именно через него шюцкоровцы заходили в замок. Осталось совсем чуть-чуть, каких-то десять минут, но спуск оказался загроможден баррикадой из мебели.
Куда прете, совсем ослепли? из-за лежащего на боку платяного шкафа показался солдат.
Мы первый раз идем в замок, недовольно ответил Костя.
Оставь их в покое, Юхан, туда посылают только салажат. Из-за баррикады показался второй солдат.
Где спуск?
Через сто метров увидите лестницу, по ней и спускайтесь.
Отряд двинулся дальше, а командир второй группы возбужденно зашептал:
У них «Максим»! Это фланговое прикрытие подхода к замку.
Я другого не понимаю, вмешался один из бойцов, зачем они свалили на берегу кучу мебели?
Она скрывает позицию от наших наблюдателей, пояснил Костя.
Он мог бы добавить, что хорошо скрывает. С нашей стороны пулемета никто не заметил, более того, майор даже настаивал идти в замок именно с этой стороны.
Хлипкая деревянная лестница с осени вмерзла в лед, за ней прикрытая дверью полынья, а далее через двадцать шагов заветный вход. Прежде чем сунуться в неизвестность, Костя проверил оружие, навернул на пистолет глушитель и решительно шагнул в кромешную темноту.
Постой! жарко зашептал командир второй группы. Я первый.
Часовой сначала окликнет, и что ты ему скажешь?
А если выстрелит?
С какой стати? Он обязан окликнуть, иначе финская армия давно осталась бы без офицеров.
Ладно, уговорил. Но я иду следом
Ты идешь последним, отрезал Костя.
Шесть гранитных ступенек и крутой поворот, затем еще шесть и снова поворот, за которым начинался крутой подъем на площадку перед стеной склада. Дождавшись выхода бойцов, смело зашагал по протоптанной в снегу тропинке, которая привела к небольшому домику. В стародавние времена здесь была новгородская таможня, а в последние годы размещалась складская канцелярия. Глянув на крыльцо и расходящиеся от него веером следы, Костя приказал:
Второй и третий отряды попарно блокируют пулеметные расчеты, остальные за мной!
Где ты увидел пулеметы? удивился командир второй группы.
Разделил двадцать шюциков на четыре и получил четыре пулемета.
Обычно дежурят по одному! Двадцать минус четыре и твоей группе остается шестнадцать!
Правильно, шестнадцать спящих, ответил Костя и указал на темные окна.
Недовольно засопев, командир второй группы разделил бойцов и отправился блокировать предполагаемые пулеметы. Остальные взяли оружие на изготовку и тихо вошли в домик. Темноту просторной комнаты слегка подсвечивали обычные кухонные керосинки. Чайники уже шипели, но еще не кипели, рядом, завалившись на стол, сладко спал дневальный.
Командир, оружие здесь, винтовки кучей свалены у двери, прошептал боец.
Рядом с печкой на полу «Летучая мышь», зажигай, тихо ответил Костя.
Негромко лязгнул механизм подъема стекла, спичка высветила разложенный на столе завтрак, а свет загоревшейся керосиновой лампы показался ослепительным.
Локтем прикрой, иначе всех разбудишь! взволнованно прошипел кто-то из бойцов.
Дневальный сонно встрепенулся, но ближайший боец зажал ему рот ладонью и завернул правую руку за спину. Шюцкоровец засучил ножками, но боль в суставе лишила бедолагу сознания, и он обмяк.
Ловко ты его, с нотками восхищения похвалил Костя.
Обычный прием захвата бандитской «малины», сейчас покажу заключительный этап, ответил боец.
В царские времена любой нежелающий работать мог обратиться в ГОП[80] и получить бесплатное жилье с пропитанием. Ему гарантировались неплохие условия, примером этого служит бывший петербургский ГОП, а ныне гостиница «Октябрьская». При советской власти тунеядство карается законом, и асоциальный элемент сбивается в «малины», которые регулярно накрывает милиция. Для Кости предложение стало палочкой-выручалочкой, ибо, кроме как перестрелять спящих, в голове не было иной идеи, и он согласился:
Действуй!
Бойцы грубо саданули ногой дверь в смежную комнату и зычно закричали:
Вставай, скотское отродье, быстро, быстро, бегом на улицу!
Замерший от неожиданности Костя не мог поверить в реальность происходящего, а когда опомнился, начал торопливо переводить. Впрочем, в переводе не было необходимости, шюцики покорно выбегали на снег, становились на колени и закладывали руки за голову. Не прошло и полминуты, как захват пленных был завершен. В складе напротив протрещала короткая очередь, и финский отряд в исподнем пополнился дозорными в ватниках.