Южные укрепления именовались «Форт цесаревича Алексея», а коммунисты предпочли называть по ближайшей деревне «Красная Горка». Северный комплекс укреплений оставили в финской аббревиатуре «форт INO». Во время первой Советско-финской войны гарнизон форта оказал ожесточенное сопротивление, но вынужден был отступить, предварительно все взорвав.
Через пятнадцать лет после оккупации Карельского перешейка финны сумели восстановить одну позицию и привезли из крепости Свеаборг двенадцатидюймовую башню. Именно она со своими полутонными снарядами спровоцировала войну и стала камнем преткновения в продвижении Красной Армии к Выборгу.
Первого декабря финны пулеметами отогнали десант наших краснофлотцев, снова заговорил Берия.
Главный калибр и противодесантная артиллерия не стреляли. Огонь велся из прибрежных ДОТов, добавил начальник политотдела.
Народный комиссар недовольно оглянулся и продолжил:
Третьего декабря попытку повторила разведка Седьмой армии и снова неудачно.
Начальник управления наполнил покровителю бокал, вышел вперед и пафосно заявил:
Партия оказала нам доверие, поручив сформировать особую оперативно-разведывательную группу!
Ты коммунист с боевым опытом, поэтому командиром назначаю тебя! с этими словами Берия поднял бокал.
Это тост или что? На всякий случай Костя ответил:
Благодарю за оказанное доверие! Умру, но ваш приказ выполню!
Молод умирать, совсем молод. С отрядом ты знаком по Стрельне. Утром разработаешь план, а вечером вас забросят в тыл.
Сидели как-то у графина три в сиську пьяных угро-финна, выдал каламбур начальник управления и опустошил бокал.
Обязательно расскажу Сталину о твоем рейде по тылам, хохотнул Берия.
Надевая в приемной шинель, Костя от волнения никак не мог попасть рукой в рукав. Шутка ли, вот так сразу спланировать операцию и повести за собой отряд товарищей. Он действительно видел то, что осталось от форта Императора Николая, и запомнил периметр внешней обороны с сотами огневых точек. Сейчас там гарнизон, а не пара экскурсоводов, и незаметно пробраться в башню главного калибра весьма проблематично.
Он получил билет в один конец, в этом Костя был уверен на все сто. Отряд проберется на территорию форта, а дальше что? Навыка подрывных работ у милиционеров нет, а если каким-то чудом сумеют взорвать, обратно не уйти. Войдя в квартиру, не раздеваясь, направился на кухню и достал из шкафчика «Цимлянское черное». Громко процитировав Пушкина:
«Да вот в бутылке засмоленной
Между жарки́м и бланманже
Цимлянское несут уже,
За ним строй рюмок узких, длинных
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей»,
ополовинил бутылку прямо из горлышка и вслух прочитал этикетку:
В его букете уловим тонкий аромат чайной розы, по вкусу оно бархатистое, с терново-вишневыми тонами. Точка, спать.
Ночью ему приснился товарищ Берия без штанов с кувшином вина. Нарком предлагал выпить, а он отталкивал его и всячески ругался, доказывая, что грузины не умеют делать вино. От лености они закладывают в чаны виноград с кисточкой, от чего вкус становится терпким, словно древесная кора. Берия неожиданно в него вцепился и заорал:
Вставай!
Не хочу, отмахнулся Костя и сел в кровати.
Хочешь или нет, вставать надо, резонно заметил телохранитель начальника политотдела.
Хочешь или нет, вставать надо, резонно заметил телохранитель начальника политотдела.
Зачем? Еще рано.
Каша на столе, позавтракаешь, и вместе пойдем на службу.
Когда Костя сел за стол, кухарка демонстративно поставила перед ним недопитую бутылку и наставительно заметила:
Такие вина в одиночку не пьют.
Такие это какие?
Саркел[15] возвели персы, и виноделие пришло от них. «Цимлянское черное» делают из черного изюма, а пьют наперстками, восхваляя красавиц.
На вид тебе сорока нет, а говоришь о дохристианских временах, язвительно заметил телохранитель.
Читай Омара Хайяма[16], неуч! отрезала кухарка и загремела посудой.
«Да, женщина похожа на вино,
А где вино,
Там важно для мужчины
Знать чувство меры»,
процитировал Костя забытого за тысячелетие гения.
Пошли поэт, труба зовет, поднимаясь с табуретки, хохотнул телохранитель.
Начальник политотдела уже поджидал у лифта, но после дружеского приветствия надолго замолк. Так, в молчании, они дошли до служебного входа, а перед дверью он неожиданно выматерился и злобно воскликнул:
Сволочи эти финны, нормальные люди не могут обстреливать жилые кварталы Кронштадта!
Трехсотпятимиллиметровые орудия главного калибра форта Императора Николая стреляют на запредельную дистанцию в пятьдесят километров. До Питера не достанут, но ближние пригороды, включая Стрельну с Петергофом, в зоне поражения.
На батарею пришли нацисты? догадался Костя.
Батальон штурмовиков, ради своих идей они готовы пожертвовать даже соотечественниками.
Начальник политотдела закурил «Беломор», сплюнул с языка прилипшую крошку табака и продолжил:
Тридцатого ноября форт обстрелял город Кронштадт, мы ответили бомбовым ударом по Хельсинки и объявили войну.
Посол предупредил финнов, что за выстрел в сторону Ленинграда наша авиация сровняет Хельсинки с землей! похвастался осведомленностью телохранитель.