Но впереди у нас пара-тройка десятков довольно сложных лет. И нам всем надо принять то, что происходит с нами и вокруг нас, нам надо принять новые условия нашего существования в мире, где довольно большая часть людей будет больна чем-нибудь серьезным.
Но послушайте, если бы можно было отправиться на машине времени в прошлые века и тысячелетия и проверить состояние здоровья людей того времени, то что бы мы могли там найти? Я думаю, что ничего особенно хорошего. Все эти рассказы, про некое твердое здоровье прошлых поколений мне представляются просто рассказами. По крайней мере, томография всех дошедших до нас мумий сильно разочаровывает. У всех тяжелые последствия прижизненных травм, у всех хронические заболевания в острой и подострой форме. Даже атеросклероз, судя по таким исследованиям, был весьма распространённым заболеванием!47 А ведь это останки самых значительных персон того времени, то есть людей, у которых были лучшие условия жизни!
Все жили и боролись за жизнь, в том числе с ежедневной болью.
21. Новые формы статуса здоровья человека. Человек-нонсанус
«Запредел! С больничными листами очень тяжело, с нетрудоспособностью. А если ты выздоровела и пошла на работу, то тяжелая она у тебя или легкая от этого ведь очень многое зависит. С больничным этим Они говорят: «Все, посидела, хватит. Дальше давай сама». Проблемы там, где эта комиссия. Как мне одна там сказала: «Отсутствие груди это не болезнь». Проблемы начинаются за пределами больницы, где начинаются участковые онкологи. Это не человеческий фактор, они там все живые люди сидят. Это указание сверху. У них есть свои определенные правила. Все пять людей просто так не могу сказать: «У тебя нет груди, ты можешь работать». Значит, у них есть какие-то установки Меня там спросили: «Вы кто, кем вы работаете?». Ну, хорошо, директор. «Ну и что тебе мешает работать? Нет груди и нет».
(Материалы ФГ, Чебоксары, 2012).
«А мне, например, один год сняли группу. Получилось так, что врач, которая эти комиссии проводила один год была на больничном. И меня просто отправили в травмпункт и вынесли решение, что вы можете работать, вот идите и работайте. Хотя там всякие градации есть: рабочие, нерабочие. Я им говорю: Я получаю дорогостоящее лечение. Тогда мне надо либо на очередную операцию идти, либо пускать все на самотек. Ничего не знаем. Все, идите. Я начала шерстить. Благо, я на компьютере работаю и более или менее в этом разбираюсь. Я начала проверять, на что я имею право, куда я могу обратиться. Оказывается, есть федерация, как соцзащита областной комитет, где в течение месяца можно оспорить эти решения. Я подаю туда заявление, там заседают две комиссии одна, другая. Меня комиссия рассматривает и опять говорит: Мы все больные, мы все лечимся, и вы будете лечиться, и группа вам не нужна. Опять мне отказывают. Я опять читаю: может второй состав эту комиссию провести. Я прихожу и говорю: Направьте меня ко второму Нет, в вашем случае все законно, все правильно. Только Москва. Я говорю: Посылайте меня в Москву, на второй день они мне перезванивают и говорят: Приходите, вас ждет вторая комиссия. И второй состав мне уже подтверждает и продляет группу».
(Материалы ФГ, Ульяновск, 2012).
«23 года назад удалили мне молочную железу. На год мне дали инвалидность, на второй год отменили. Грудь выросла мгновенно, третья группа была снята. Сейчас в принципе ждет то же самое. Я пришла с операции, меня выписали, я пришла в больницу, мне продлили больничный до 20 декабря. То есть 20 декабря я, еле сидящая, должна снова тащиться к этому онкологу. Потом опять проходить комиссию, из пяти человек состоящую, которая меня будет осматривать, как будто у меня за это время что-то изменилась. И после этого будут решать, продлить ли мне еще больничный лист. Это называется издевательство. А теперь представьте, что в коридоре еще двадцать человек, которые это впервые это проходят. И люди, кто с костылями, кто кашляет. И все они сидят около того же кабинета. Я не говорю, что это касается больницы. Это будет потом».
(Материалы ФГ, Чебоксары, 2012).
«А там еще такое на этих комиссиях происходит! Ладно, это мы с вами еще ходим, вроде со стороны люди нормальные. Есть люди, которые ходят с протезами, без ног и без рук. И каждый год вынуждены проходить эти освидетельствования. Некоторых больных онкологических буквально привозят, и они карабкаются на третий этаж. Они туда забираются чуть живые».
(Материалы ФГ, Ульяновск, 2012).
«Большинству сказали отказ, и они пошли жить дальше, как получится».
(Материалы ФГ, Ульяновск, 2012).
«Вроде бы, судя по интернету, мне инвалидность не положена. Когда мы разговаривали с врачом в онкологической больнице, она мне сказала, что я закончу курс, потом у меня будет УЗИ и проверка, а дальше пока ничего. Стадия пока вторая, ранняя».
(Материалы ФГ, Н. Новгород, 2012).
«У меня дела очень плохо. Мне тоже Анастрозол выписали. Надо оформлять инвалидность, а мой онколог тянет время: Надо к терапевту идти, пусть он дает направление. Так дайте мне карточку, и я пойду! Но карточку он у себя держит. На днях я к ней пришла, она опять то же самое. Я ей говорю, что меня больше интересует, когда мне дадут лекарство. Вы его никогда не получите А почему так? Пока инвалидность не получите Так оформляйте. Все справки у вас. Благо, я отдала ей еще копию выписки о назначении лекарств, так она ее потеряла. Я вам давала Нет, вы мне ее не давали. И вообще, мне нужен оригинал. Вот забрали оригинал, чтобы заказывать лекарство, но когда это будет».