в Сёгют, сказал кто-то совсем рядом, и Лютгер едва сдержался, чтобы не бросить взгляд в его сторону. А оттуда возврата нет.
Да что ты в самом деле, почтенный Фируз? Какой обманщик рассказал тебе такое?!
Рыцарь медленно повернул коня. Теперь краем глаза он видел обоих говорящих. Их словно в одной печи испекли: полные достоинства купцы средних лет с крашенными хной бородами, одетые неброско, но богато. Судя по всему, это были не покупатели, а кто-то из многочисленных дольщиков-совладельцев каравана.
Сёгют это ведь всего лишь икта [19], наставительно продолжал второй голос. Какой бы могущественный бей им ни правил, султан Кей-Кубад да продлятся его дни! склоняет слух к прошениям столь уважаемых торговцев, как мы с тобой.
Султан Кей-Кубад с горечью произнес тот, кого звали Фирузом. Он вот уже много лет не всех своих беев и вали [20] желает к повиновению приводить, даже тех, кого может. А Тургула ибн Гюндуза не пожелает точно. Тот ведь, изволишь ли видеть, пришел султану на помощь, будто бы не зная, кого спасает и от кого чем, хитрое отродье, навсегда завоевал сердце повелителя!
Его собеседник сочувственно вздохнул.
Кто таков султан Кей-Кубад, Лютгер знал. Остальное надлежало обдумать. Но сейчас имелась цель более насущная.
Бей осторожно произнес он, подъезжая к Эртургулу. Обращаться как-то иначе сейчас было бы крайне неблагоразумно.
Старик, не поворачиваясь, досадливо отмахнулся: он как раз сейчас ожесточенно спорил с очередным купеческим приказчиком, настаивая, что скидку до`лжно делать начиная с покупки пятерых рабов, полудесятка, а не полудюжины. Но слуга, все это время державшийся вплотную к господину, незаметным жестом указал направо.
«Замбурек», тот самый, что встретил их на подходе к каравану. Пьет из чаши поднесенный ему шербет, рысью едет мимо. И его воины следом рысят, растянувшись длинной цепочкой.
Лютгер отвернулся.
Бойтесь ада, недостаточно правоверные! зычно возглашал уже знакомый дервиш в зеленой чалме: опустошив мешочек с землей из Мекки, он трусил на своем осле вдоль караванной колонны, обгоняя ее. Да не подумается вам, что наказания в Джаханнам [21] ограничиваются огнем: там есть и прохлада, и тенистая сень, и вода однако все это предназначено для усугубления мук! Адская пища тоже есть, как и питье, но все это не утоляет голод и жажду, а доставляет страдания
Он пристально вглядывался в лица тех, мимо кого проезжал, будто уже видя, как каждый второй из них горит в геенне. Каждый третий испугано совал ему монету, принимаемую с поистине царственным равнодушием.
Сунулся и к «замбуреку». Конь того испуганно шарахнулся, то ли от вопля дервиша, то ли от источаемых им ароматов. Всадник даже плеть занес в досаде но не ударил, проехал дальше. Монетки тоже не кинул, однако по совокупности это явно могло считаться вознаграждением. Воодушевленный этим, обладатель зеленой чалмы продолжал:
Адский огонь так и вовсе не похож на земной. Он во много крат сильнее, чем земной, а кроме того, убойтесь же, согрешившие! в отличие от земного огня, не уничтожает, не убивает, а доставляет страдания. От адского огня не спастись смертью, ибо обитатели ада бессмертны. Своих обитателей ад встречает ревом, россыпями искр и пламенем
Лютгер перестал слушать. И без того достаточно было думано об обитателях ада, о союзе против воинства Хутаме-Малика
Какое-то еще воспоминание вертелось в голове, но память упорно отказывалась его прояснить.
Дервиш злобно ударил пятками осла, и тот понесся вперед, к голове колонны. Вскоре он скрылся из виду.
На спине верблюда, использовавшегося как торговый помост, сейчас стоял, намертво вцепившись в высокую луку седла, другой потешник, горбун, словно составленный из нескольких уродливых кусков и потому сам похожий на верблюда. Он акробатикой не занимался, наоборот, его лицо было искажено страхом перед падением но внизу торговались столь же бурно: как видно, уродство стоило больших денег.
Двое купцов продолжали разговор, изливая негодование на Тургула ибн Гюндуза.
Ну, он ведь совсем стар, говорил тот, что для Лютгера оставался безымянным. Через год, много два, все решится само собой А сын его перед султаном заслуги спасителя не имеет.
То-то и оно, что имеет! с величайшей досадой отвечал Фируз. Этот, как его, Осман, по слухам, был рядом с отцом во время той самой битвы, говорят, показал себя удальцом Да и год-два спустя вообще не знаешь, чего ждать, по нынешним-то временам!
Это точно, с сочувствием кивал безымянный, Аллах, в неисповедимости путей своих, порой грешникам долгий срок жизни отпускает Одно хорошо: все же далек тот бейлик, редко в него удается рабам сбежать.
Тут вы ошибаетесь, малопочтенные. Похоже, не так уж далек бейлик, где находится город Сёгют.
Разговор о покупке то ли полудесятка, то ли полудюжины рабов Лютгера всерьез обеспокоил. Пускай девиз Ордена «Fratres glаdiferi militiae Christi est», точнее (он поспешно поправил себя), «Helfen Wehren Heilen», а уж всяко не «Gloria Tibi Trinitas et captivis libertas» [22], все равно рабы, которых купят здесь, христиане, и освободить их из неволи дело достойное. Он твердо знал, что это будет именно освобождение, что бы там ни думали по этому поводу туранцы.