Как же они тебя учили?
Ну, тянет Боря, глядя в сторону. Ругались. Соседка пятерку заняла, а отдала трешку, два рубля замылила. Или вот еще: если на десятку купить две бутылки водки по три шестьдесят две и две бутылки красного крепкого по рубль двадцать две, то останется тридцать две копейки. Буханка хлеба восемнадцать копеек, а четырнадцать копеек это два фруктовых мороженых по семь копеек.
Вы можете себе представить? обвела учительница взглядом педагогический совет. Я чуть не заплакала тогда! И этому несчастному мальчику Она остановила взгляд на воспитательнице, на секунду замешкалась, понимая, что приобретает злейшего врага, и все-таки продолжила: Этому ребенку вы хотите навсегда исковеркать судьбу? Возможно, у него талант математический, а мы его к дебилам? Перед ним великое будущее может открыться, а мы сейчас все двери захлопнем? Педагогическая беспомощность не основание для того, чтобы калечить человеку жизнь!
Борю в нормальной школе оставили, во второй класс перевели. Но директор вызвал родителей и провел с ними беседу. Говорил про математические способности сына, про трудный характер и необходимость пробудить образное воображение. Борины родители, в чьих неразвитых душах навсегда остался детский страх перед директором школы, очень нервничали. Про воображение ничего не поняли, но запомнили, что сын матерится и считает по арифметике на бутылки водки.
В итоге Борю хорошенько выпороли. По-другому и быть не могло: раз вызывали, значит, надо наказать.
Ах ты, бля, сучий потрох! стегал ремнем отец. Ты матюкаться вздумал! И сам после каждого слова вставлял непечатные выражения. Я тебе мозги через задницу вправлю!
Про бутылки не забудь! подсказывала мама.
Тебе водку кто давал? Отец удвоил силу удара. Тебе вина кто предлагал? Позоришь нас, недоносок
Боря экзекуцию переносил молча, губу закусил, но из глаз слезы ручьями бежали, как из сорванных кранов.
Изловчился и зыркнул на мать. Она испугалась выражения лютой ненависти, остановила отца:
Ладно, хватит! Размахался! Как неродного лупишь, изверг!
И потом некоторое время, пока не напилась, испытывала угрызения совести. Заискивала перед сыном:
Ты не обижайся, а выводы делай!
Боря хотел ответить привычным «Пошла ты!», но передумал, воспользовался моментом:
Дай двадцать две копейки на эскимо!
Что из тебя вырастет? вздыхала мама, выуживая из кошелька монетки. Мелким бандитом станешь!
Предсказала она правильно, только ошиблась в масштабах.
Семейное общежитие
Бориса Борисовича Горлохватова, всесильного главу Корпорации, за глаза величали ББГ и шепотом Удавом. Прозвище ему подходило. Точно могучий удав, прятался он в листве дерева, сливаясь цветом с ветками, пройдешь не заметишь. Удары наносил внезапные и смертельные. Резкий взмах хвоста и противник понять не успеет, что его шандарахнуло по голове. Захват петлей за шею удушен враг, не пикнул.
Имя Горлохватова иногда появлялось в печати. Один-два раза в год, когда иностранные статистики принимались подсчитывать российские капиталы и публиковали списки олигархов-миллиардеров. Наши газеты перепечатывали, однажды поместили фото Горлохватова. Начальник отдела по связям с общественностью Корпорации с треском вылетел с работы.
Задачей пиарщиков была не пропаганда светлого облика ББГ, а пресечение любых попыток подобраться к его биографии. Щедро платили газетам и журналам, отваливали телевизионщикам и радийщикам, чтобы те молчали, не ковырялись, не вынюхивали. Строптивые и настырные журналисты, мечтавшие о профессиональной славе и отказывающиеся от взяток, рисковали провести остаток жизни в инвалидном кресле с перебитым позвоночником и навечно перемешанными мозгами.
Хотя рыли они не напрасно биография Горлохватова представляла собой увлекательный материал. Он бы мог стать гвоздем номера, появись под заголовком «Как человек себя сделал» или «Из грязи в князи».
Родители Бори Горлохватова были лимитчиками. Мать в семнадцатилетнем возрасте уехала из заштатного рязанского поселка городского типа в столицу, поступила в строительное ПТУ на маляра. Отец родом с Вологодчины, на московские стройки его завербовали в армии. Он был шофером, на большом «КрАЗе» возил железобетонные панели. Познакомились они в общежитии на новогоднем «голубом огоньке», долго не гуляли, расписались на двадцать третье февраля. Через девять месяцев родился Бориска.
Им повезло дали комнату в семейном общежитии в Капотне. Стать полноценными москвичами светило в очень отдаленном будущем. Прописка временная, только через семь лет работы на одном предприятии давали постоянную. Потом десять лет ждать, чтобы получить право стать в очередь на квартиру. А сколько ждут москвичи квартиру, известно бывает, по двадцать лет.
Семейное общежитие двухкомнатная квартира на две семьи с маленькой кухней, отдельные ванная и туалет мало отличалось от коммуналок, где обитали полноценные москвичи. Кроме главного: уверенности собственника в принадлежащем тебе имуществе и в завтрашнем дне. Они были людьми второго сорта, и Борька это рано понял.
В первый класс поступил, мать рано будила, чтобы помыться успел и позавтракать, ей с отцом на стройку к восьми. Боря в окно смотрел и удивлялся. Из подъездов соседних домов выходили школьники с ранцами, топали к автобусной остановке. Куда они в такую рань? Школа под боком, звонок на первый урок через час.