Я сделала это ради Майлза, сказала она совершенно другим тоном. Потому что не желаю быть тем грузом, который помешает ему идти вперед. Она обвела рукой платье. Но больше я этого не хочу.
Не понимаю, почему тебе так ненавистно это платье. Ты очень красивая женщина! Почему ты не хочешь одеваться красиво?
Я сирота из Нового Орлеана, с нескрываемой горечью ответила Шона. Я вышла из ниоткуда. Я ничто. Такие платья не для меня. Она покачала головой и коротко рассмеялась. В ее смехе совсем не было веселья. Ядира пыталась надеть на меня какие-то
Драгоценности, договорил за нее Малак. Знаю. Я сам их выбирал.
Это нелепо. Эти слова прозвучали как обвинение. Как удар, который должен был бы откинуть его прочь. Я не знаю, чего ты хочешь. Я знаю, как я выгляжу. Я точно знаю, кто я такая.
Тогда расскажи мне поподробнее, какая ты. Потому что я, боюсь, в растерянности.
Тебе незачем унижать меня, прошептала Шона, и это тоже прозвучало как удар. Малак даже удивился, как ему удалось устоять на ногах. Я же здесь, не так ли? Ты считаешь, что я слишком много хмурюсь, но я же никуда не сбежала, ведь правда? Я не попыталась настроить Майлза против тебя. Я не спорила с тобой, когда ты решал, как он должен проводить время. Еще до того, как ты привез нас сюда, я согласилась с тем, что ты всегда можешь видеться с ним. Разве этого мало? Зачем тебе еще и унижать меня?
Ее голос дрогнул, и у Малака сжалось сердце. Он шагнул к ней, но она попятилась. Двигаясь дергано и спотыкаясь, она пятилась, пока не уперлась в скамью у фонтана. На мгновение замерев, она тяжело опустилась на скамью.
Я ничем не унижаю тебя, тихо сказал Малак. Ты гордая, ты сильная, и мне жаль того мужчину, который вздумает унижать тебя.
Шона вздохнула.
И все же ты это делаешь. И у тебя это очень легко получается.
Малак подошел к ней. Сидя на скамье, она выглядела величественной королевой. Если он когда-то и представлял свою королеву, то сейчас все те образы бледнели рядом с Шоной. Ее густые волосы лежали тяжелой массой. Ее кожа сияла, глаза блестели ярче, чем капельки воды, разлетающиеся в фонтане.
Сейчас она была так же совершенна, как и в том золотом платье и с веселой улыбкой на губах пять лет назад.
Шона, снова заговорил Малак, беря ее за подбородок и поднимая ее лицо.
Это жестоко, прошептала она. В ее глазах загорелось чувство, которому Малак не находил названия, но которое остро ощущал. Внутри себя. Вокруг. Ты можешь разодеть меня в пух и прах. Ты можешь завалить меня платьями и нацепить мне на шею нелепые цепи с всевозможными камнями. Но это ничего не изменит.
Неужели ты этого не понимаешь? Меня никогда ничего не изменит.
А что, по-твоему, я хочу изменить?
Шона вывернулась из его руки.
Все. В это коротенькое слово она вложила всю горечь своей уязвленности.
Шона, я не хочу ничего менять в тебе.
Ничего подобного, хочешь. Я не виню тебя.
Но я предпочла бы, чтобы весь мир с самого начала видел меня такой, какая я есть на самом деле.
Малак молчал, глядя на нее.
Я не верю, что ты этого не понимаешь. Разве не ты рассказывал мне, как печальна и ограничена моя жизнь? И ведь ты прав. Сейчас я ничего не могу дать Майлзу. Я не знаю, как воспитывать принца. Когда я была матерью-одиночкой, я думала, что у меня все отлично получается, что я молодец, если свожу концы с концами. Что, во всяком случае, у меня получается лучше, чем у других. Можешь называть меня королевой. Можешь одевать меня в любые наряды, если для тебя это так важно. Она судорожно втянула в себя воздух и резко выдохнула. Но ты никогда не изменишь того простого факта, что меня выкинули, как мусор, потому что я мусор. А мусор нарядить нельзя, как ни старайся.
Малак почувствовал, как на душу лег тяжелый груз. Словно бушевавшая в нем ярость окаменела.
Я король Халии, сказал он. Все женщины, с которыми я спал, были, по определению, только высшего калибра. Бриллиантами чистой воды, как говорится. А мать моего ребенка? Мать следующего правителя славного королевства? Невозможно, чтобы эта женщина образец для подражания, который должен стоять выше всех, быть национальной гордостью, может или могла быть чем-то вроде мусора.
Думаю, ты опять говоришь о Майлзе.
Майлз тут ни при чем, покачал головой Малак. Он говорил с убежденностью, которую ему давал его статус. Это моя страна. А ты то, как я тебя назову. Должен сообщить тебе, что ты, Шона, числишься среди величайших драгоценностей королевства. Потому что я так говорю.
Ее губы изогнулись в улыбке, но в глазах осталась печаль.
Но правдой это все равно не становится.
Тогда, возможно, тебя убедит вот это.
Малак сделал то, о чем мечтал, как ему казалось, целую вечность. Он поднял Шону со скамьи и обнял. А потом наконец наконец-то! завладел ее губами.
Глава 9
Волна страсти подхватила Шону и понесла прочь от суши. Шона понимала, что нужно плыть, пока она не утонула, но она не умела плавать. Поэтому она приникла к Малаку и отдалась во власть его поцелуя. Ею овладело странное желание, однако она не знала, как его выразить, поэтому, отбросив все сомнения, обняла Малака за шею. Он с тихим стоном прижал ее к себе и, проведя рукой по ее спине, сжал ее попку.