Думаю, по количеству приемных семей можно проследить твое безрассудное упрямство и ненужное стремление к независимости.
Или то, как быстро я взрослела. И мне, как и любому взрослому, не нравится, чтобы надо мной издевались незнакомые мужчины.
Да, ты мне говорила, что много знаешь о мужчинах. Однако мои следователи не смогли найти ни малейшего доказательства того, что ты когда-либо к ним прикасалась. Он улыбнулся. Ну, кроме меня, конечно.
Шона некоторое время изучала Малака.
Эта мысль заставляет тебя чувствовать себя особенным?
Но прежде, чем он успел ответить, Шона рассмеялась. Такой смех Малаку совершенно не понравился. А Шона продолжала смеяться, как будто он рассказал смешную шутку. Ей даже пришлось вытирать глаза от смеха.
Малак, у меня родился ребенок. И не в таком дворце, как этот. И по улицам Нового Орлеана не бродили стаи нянь, отчаянно ищущих возможности мне помочь. Даже если я и хотела с кем-то встречаться, то у меня не было времени и уж тем более сил. Шона покачала головой. А уж оказаться беременной после одной ночи и в одиночестве преодолевать последствия этот опыт, уверяю тебя, был не настолько приятным, как ты, кажется, себе представляешь. С какой стати мне было повторять такой опыт?
Это подтверждает то, что я думал, мгновение спустя сказал Малак. В частности, прошлой ночью. Ты не знаешь.
Малак почувствовал, как воздух между ними наэлектризовался. Но теперь он понимал, что дело вовсе не в том, как она смотрит на него. Дело в том, что она просто не знает.
Что я не знаю? спросила Шона, не желая слышать ответ.
Ты не знаешь, что это не обычное явление, то, что есть между нами. Ты думаешь, все это происходит постоянно.
Она снова рассмеялась.
У меня сложилось впечатление, что у тебя да.
Секс, Шона. С ним все достаточно просто. А вот это?
Малак наклонился вперед и протянул руку. Шона вздрогнула, но потом приказала себе оставаться на месте и бороться. Дотянувшись до нее, он взял ее руку в свою. Этого было достаточно.
Малак наклонился вперед и протянул руку. Шона вздрогнула, но потом приказала себе оставаться на месте и бороться. Дотянувшись до нее, он взял ее руку в свою. Этого было достаточно.
Вот это, мягко сказал Малак, и от прикосновения между ними загорелся пожар. Вот это необычно, моя маленькая свирепая королева.
Шона уставилась на него.
Будь осторожен, тихо попросила она. Ты же не хочешь, чтобы кто-то подумал, будто ты влюбился? Особенно после всех твоих смелых заявлений. Шона наклонила голову. Мой маленький король.
Малаку совершенно не понравилось то, что она сказала. Ни упоминание о любви после его слов об иммунитете к ней, ни оскорбительное ласковое обращение. Но будь он проклят, если он позволит ей увидеть свое недовольство. Он не погубит себя так же, как погубила себя его семья.
Тебе не стоит беспокоиться о том, что я могу упасть, заметил он, сдерживая гнев. Лучше побеспокойся о себе.
Я совершенно за себя не боюсь. Неужели следует?
Я хочу, чтобы ты была в моей постели, признался он. Я устал от этой игры. Ты никуда не денешься от свадьбы и трона, и должен с прискорбием сообщить, что тебе не выбраться из этой ситуации, так же как и мне. И я не понимаю, почему ты продолжаешь препираться со мной, зная, как нам хорошо вместе.
Ты имеешь в виду секс, отрезала Шона хриплым голосом. Это не семейная жизнь.
Малак крепче сжал ее руку, когда она попыталась вырвать ее.
Секс лучшая часть семейной жизни. Если честно, единственная часть, которая меня интересует.
Семейная жизнь это больше, чем ласки на балконе, парировала Шона. И на этот раз Малак позволил ей вырвать руку из своей. Это означает делиться своей жизнью, а не шантажировать собственным ребенком и делить опеку над ним. Семейная жизнь это партнерство.
Малак едва не оскалился.
Что ты знаешь о браке?
Ничего, отрезала Шона. Малаку показалось, что в ее голосе прозвучало отчаяние, как будто она боялась потерять самообладание. Ничего, кроме того, что я не хочу выходить за тебя замуж. Не хочу.
На этот раз, когда она встала и собралась выйти из комнаты, Малак сосредоточился на ее отчаянии, которое означало, что он победил.
Глава 7
Несколько дней спустя Шону среди дня препроводили в ее покои. Это удивило ее, потому что она ожидала, что ее загонят на какой-нибудь утомительный урок, где будут готовить к той роли, которую она категорически отказывалась играть.
Что происходит? спросила она у Ядиры. Неужели в утомительную учебу встроили маленький тихий час?
По улыбке Ядиры Шона поняла, что та очень невысокого мнения о ее шутках. Хотя, возможно, все дело было в самой Шоне. Потому что, чем больше обитателей дворца, в том числе и король, проявляло к ней расположение, тем чаще она совершала то, что, на их взгляд, было безвкусицей. И так повторялось изо дня в день. Она уже стала подозревать себя в извращенном понимании мира. Или в чем-нибудь похуже. Например, в чем-то вроде «тупоумия» еще один термин, который она не раз слышала от разных приемных родителей.
Я приготовила одежды, госпожа, сказала Ядира.
Шона догадывалась: ее нарочитая бесстрастность это тоже своего рода оружие, которым личная служанка очень умело пользовалась.