Не знаю, что ты имеешь в виду, но
Как говорится в пословице? спросил он, но Шона знала, что этот вопрос риторический. Его глаза горели, а взгляд был жестким и полным страсти. И от этого ей хотелось одного растаять. Ласковый теленок двух маток сосет, не так ли?
Но Малак не стал ждать, пока она придумает ответ.
Он просто направился к ней.
Глава 5
Терпение Малака было на исходе.
До сих пор он не знал, что относится к типу людей, у которых есть терпение. Да еще неоднократно испытанное. Раньше никто не пытался тестировать его терпение, потому что он все-таки был принцем, пусть и вторым сыном короля Халии, пусть и оставленным без внимания родных. Кто бы решился на такое?
Но с тех пор, как он вернулся в Халию вместе с Шоной, у него появилось множество возможностей испытывать и тренировать свое терпение.
Сегодняшний вечер ознаменовал конец еще одного дня, который прожило королевство, основанное предками Малака посреди пустыни. Вскоре ему предстояло править им. Он должен был бы беспокоиться о своем народе, о предстоящей коронации, о будущем своей страны, которая не могла вечно полагаться на экспорт нефти.
Но вместо этого он думал только о Шоне.
О той Шоне, которая пять лет назад вошла в бар гостиницы и от вида которой у него перехватило дыхание. Малак отчетливо помнил ее золотое платье, особенно в тот момент, когда дюйм за дюймом снимал его с нее. О том, как она лежала под ним на широкой кровати в номере гостиницы в Новом Орлеане, обхватив ногами его спину.
Тысячи соблазнительных образов из далекого прошлого представали перед ним.
Однако теперь перед Малаком каждый вечер стояла живая Шона. И он обнаружил, что у него больше нет сил ждать, когда он сможет заполучить ее. Он и так ждал достаточно долго.
Что ты делаешь? снова спросила Шона. Тревога в голосе только нарастала.
Наконец Малак остановился. Он был сыт по горло ее безрассудным противостоянием абсурдным упрямством, которому она, казалось, готова была вечно потворствовать. А вот он потворствовать ему не собирался, но одна часть его задавалась вопросом, удастся ли ему приструнить ее, а другая хотела увидеть, надолго ли хватит Шоны в этом обреченном на провал противостоянии.
Возможно, говорил себе Малак, он зря сомневается в ней. Достаточно вспомнить, как она с вызовом смотрела на него своими карими глазами, в то время как большинство людей автоматически отворачивались из уважения к его высокому положению.
Если дать ей волю, думал он, она простоит здесь вечно, сердито глядя на него. И он, Малак, первым не выдержит.
Благодаря Шоне он узнал многие стороны своей натуры. Что он нетерпелив, во всех аспектах. Что он не любит чего-то ждать и не является особым поклонником бунтов. А еще, шагая к Шоне, он вдруг понял, что ему тоже нравится погоня.
У него никогда не было возможности попробовать, что это такое добиваться женщину. Они сами бросались ему на шею и умоляли уделить им немного внимания.
Но не Шона.
Она пятилась от него, пройдя через всю комнату и выйдя на балкон. Малак неторопливо следовал за ней. Сердце внутри его стучало, словно барабан. Кровь бежала по венам, заставляя его чувствовать себя опьяненным.
Я и так слишком долго терпел, сказал Малак, не пытаясь скрыть удовлетворения в голосе, когда она прижалась спиной к каменной балюстраде и, наконец, остановилась. И должен заметить, я восхищаюсь твоей решимостью.
Ценю твое восхищение, ответила Шона, а Малак испытал огромное удовольствие, услышав дрожь в ее голосе. Но я бы предпочла оценивать его на расстоянии.
Я оставил тебе дистанцию.
Ей некуда было идти, и он замедлил шаг, но не остановился. Он придвигался все ближе и ближе, пока не отрезал ей все пути к бегству. Позади, за парапетом, не было ничего, кроме раскинувшегося города. Его города. Его царства.
Я позволил тебе проявить неуважение. Никто другой не осмелился вести себя так, как ты, но тебе я позволил. Если хочешь, можешь поблагодарить меня за великодушие.
Малак видел, как поднимается и опускается грудь Ханны, и любовался ею. Даже сквозь тунику, что была на ней, он видел признаки того, что его близость действует на нее. Решив проверить свое предположение, он наклонился еще ближе и вынудил ее откинуться назад и ухватиться за каменный парапет, чтобы не упасть в пустоту.
Конечно, он не позволил бы ей упасть. Но он считал, что ей не нужно об этом знать. Немного страха и непредсказуемости пойдет ей на пользу.
Ты хочешь, чтобы я упала и разбилась? процедила Шона сквозь зубы, что совершенно не звучало как благодарность за проявленное внимание.
Зачем мне твоя смерть? спросил Малак почти шепотом. Он был так близко от нее, что мог еще чуть-чуть податься вперед и попробовать ее на вкус, если бы только захотел. Хотя возможно, ты имеешь в виду «маленькую смерть»[1]?
Я предпочла бы не умирать, сказала Шона напряженным голосом. Казалось, она борется не только с Малаком, но и с собой. В любом случае и на этом спасибо.
Объясни мне, чего ты добиваешься своими выходками. Малак мог бы в любой момент прикоснуться к ней губами. Ты всегда будешь стоять по стойке смирно, когда мы наедине? Ты всегда будешь отказываться носить одежду, соответствующую твоему положению? Тебе нравится ходить по дворцу в этих странных тряпках, заставляя слуг думать, будто ты сумасшедшая? Когда все это закончится?