Вся эта компания сейчас находилась в Риге, а чем занималась Лабрюйер не знал: мудрое начальство решило, что нужно дать ему одно конкретное задание и пусть трудится, а общую картину событий пусть держат в голове Енисеев и Хорь.
Да, еще летом он был сильно увлечен Валентиной. Но сейчас звучащая в душе «Баркарола» была о совсем иной любви. Как она перескочила с Валентины на Наташу Иртенскую? Уму непостижимо!
Наташа, которую спешно увезли вместе с маленьким сыном в Москву, успела только записочку ему передать, а в записочке три буквы, РСТ, что означает «рцы слово твердо». Этим она сообщала: я за свои слова, сказанные в ночном лесу, в ответе, я правду сказала, а правда эта такая, что и поверить страшно: «я тебя люблю». Записочка хранилась дома, а больше ничего от Иртенской и не было, пропала забыла?..
Печально, если так.
Недалеко от Матвеевского рынка была хорошая кондитерская. Лабрюйер зашел, заказал кофе со сливками, кусок яблочного пирога, присыпанного по-особому приготовленным миндалем, и сел у окна смотреть на прохожих. Естественно, зазевался. И вдруг обнаружил, что недоеденного пирога на тарелочке больше нет, зато женщина, убиравшая со столов посуду, кричит не своим голосом:
А ну, пошел вон! Пошел вон, пьянчужка! Всю почтенную публику распугаешь!
Но она не только кричала она еще и била мокрой тряпкой по спине маленького человечка в преогромном, неведомо с чьего плеча, пиджаке. Человечек, прихрамывая, стремился к двери.
Лабрюйер сообразил, что произошло, и кинулся в погоню. Естественно, он не стал бы есть пирог, побывавший в немытых руках. Но человечек показался ему знакомым, и неудивительно за годы полицейской службы Лабрюйер на всякое ворье насмотрелся.
Нагнать его и схватить за шиворот оказалось совсем нетрудно.
Ты у кого апфелькухен стащил, подлец? спросил Лабрюйер. Совсем ослеп, что ли?
Господин Гроссмайстер?!
Ну и что мне теперь с тобой делать?
«Тяжко быть старым воришкой, подумал Лабрюйер, весьма тяжко. Никому ты не нужен, никто тебя не приютит и не покормит, а украсть такой кошелек, чтобы на неделю жизни хватило, ты уже не в состоянии»
Отпустите меня, герр Гроссмайстер! по-латышски взмолился воришка.
Отпущу а ты опять пойдешь по кондитерским промышлять? А, Ротман? Лет-то тебе сколько? О душе пора подумать, а не о апфелькухенах. Пошли. Пошли, говорю! Не за шиворот же тебя тащить.
Лабрюйер повел Ротмана на Матвеевский рынок. Там в углу было заведение, где подавали дешевую жареную кровяную колбасу. Он взял воришке круг колбасы, ломоть черного хлеба и кружку пойла, которое здесь называлось «кофе», хотя варилось в кастрюле из цикория и бог весть каких еще элементов.
Ешь, несчастный. Пользуйся моей добротой по случаю Рождества.
Ротман, все это время молчавший, поднял глаза и уставился на Лабрюйера.
Вот ведь как подшутил милый Боженька Пока был молод в лучших корчмах своих угощал и свои меня угощали, а теперь легавый мне колбаски купил
Сколько раз я тебя ловил, Ротман? И ты тогда уже не был молоденьким. Сейчас тебе за шестьдесят? Тогда, значит, за сорок было. Вытаскивай из кармана апфелькухен, ешь. Ты бы хоть сторожем куда нанялся, что ли
Кто меня возьмет в сторожа?
А ногу где повредил?
Убегал, под телегу свалился. И хрясь
Ни жены, ни детей?
Откуда?..
Думал, всегда будешь молодым добытчиком?
Лучше бы я тогда под лед ушел
Это была давняя история полицейские агенты чуть ли не в самый ледоход гнали по Двине, напротив краснокирпичных складов Московского форштадта, шайку, удиравшую с добычей. Добычу ворам пришлось бросить, двое попались, трое все же убежали.
Да, лучше бы ты тогда ушел под лед, согласился Лабрюйер. Ротман не имел ни ремесла, ни родни, ни имущества, впереди его ждала смерть под забором. Вот разве что натворит таких дел, чтобы посадили за решетку, да куда ему он теперь слабосильный
Да
И что, совсем не к кому прибиться? Совсем никого нет?
Племянник есть. Но его в Сибирь укатали. А без вины, совсем без вины! Там и пропадет! воскликнул Ротман. Может, уже и пропал
Лабрюйер насторожился.
Как это совсем без вины? Так не бывает!
За деньги все бывает, господин Гроссмайстер! Заплатили свидетелям, и крышка моему Фрицу! А у нас откуда деньги? Все, все подстроили! И Фрица в Сибирь погнали!
Давно это было?
Да
И что, совсем не к кому прибиться? Совсем никого нет?
Племянник есть. Но его в Сибирь укатали. А без вины, совсем без вины! Там и пропадет! воскликнул Ротман. Может, уже и пропал
Лабрюйер насторожился.
Как это совсем без вины? Так не бывает!
За деньги все бывает, господин Гроссмайстер! Заплатили свидетелям, и крышка моему Фрицу! А у нас откуда деньги? Все, все подстроили! И Фрица в Сибирь погнали!
Давно это было?
Шесть лет назад, герр Гроссмайстер, шесть лет. Я думал, при нем жизнь доживать буду. Он меня жалел
Он из вашего воровского сословия?
Не совсем. Так, помогал иногда, надежный был, умел молчать Сын моего братца, герр Гроссмайстер покойного брата сын а свидетелям заплатили!..
Рассказывай.
Да это все из-за бунтовщиков
Из тебя каждое слово клещами нужно тянуть? рассердился Лабрюйер.
Да все равно без толку