Не слишком большое время, но вполне достаточное, чтобы противник успел в ответ выпустить все имеющиеся у него в наличии ракеты. Зато с геостационарной орбиты, когда до земли километров триста.. Никто и ахнуть не успеет. Спутник с боеголовкой хорош, спору нет, однако лишь в пределах заданной программы. Гибко перестраиваться и тонко реагировать он не умеет.
— Ну-с, как у нас дела? — с преувеличенной живостью спросил я, заходя в пультовую.
Фролов, непонятно как сумевший определить нас, выскочил словно чертик из коробочки с рапортом.
— За время дежурства происшествий не случилось!
Но мне послышалось легкое шевеление среди дежурных офицеров.
— В чем дело?! — набросился полковник на первую подвернувшуюся жертву.
— Не затыкайте им глотку, — остановил я не в меру разбушевавшегося командира станции. — Дайте сказать.
— При контрольной прозвонке объект номер сорок два дал нестандартный отклик, — не слишком вразумительно объяснил начальник смены.
Я, поджав губы, строго посмотрел на полковника.
— А вы уверяли меня, что здесь все в полном порядке. Вы отдаете себе отчет, что произойдет, если объект сорок два помимо нестандартного отклика даст нестандартное попадание?
— Представляю, — помертвевшими губами пролепетал полковник. Ему, похоже, уже мерещился военный трибунал, прокурор и все прочие.
— Ладно. Главное — вовремя обнаружить болезнь, не дать ей распространиться. Тогда можно будет обойтись не слишком сильными средствами. Ваше мнение, полковник Ерофей.
Домовой, усиленно вынюхивавший что-то, чихнул и сказал:
— Я чувствую здесь нечисть.
— Откуда?! — взвился Фролов.
Действительно, как в задраенную наглухо пультовую могли проникнуть посторонние?
— Система вентиляции общая со станцией? — прищурившись, спросил Ерофей.
— Да.
— Отлично, — сказал я, хотя ничего отличного в этом не было. — До окончания расследования изолировать отсек от станции полностью. Дежурный смене — вскрыть НЗ. Перекрыть воздуховоды, снабжение
— из аварийных баллонов. Перед первым постом расстреливать всех незнакомых, не опрашивая! Перед вторым — расстреливать вообще любого! Пусть это будет даже командир станции. — Фролов побагровел. — Связь с центральным постом постоянная и двусторонняя. Это положение сохраняется вплоть до моего особого распоряжения, переданного из центрального поста в присутствии полковника Фролова.
— Ясно, — ответил начальник смены.
— Зибелла, осмотреть объект сорок два! Смене произвести проверку остальных объектов.
Проверка ко всеобщему облегчению, не дала никаких результатов. Воистину, нет новостей — хорошая новость. Зато на экране, куда велась передача с камеры, укрепленной на спине Зибеллы, мы увидели нечто потрясающее. Пороховой заряд двигателя объекта был изгрызен. Мы отчетливо различили следы маленьких треугольных зубов.
— Вот это да, — охнул Фролов.
— Невозможно, — откликнулся начальник смены.
— Тем не менее, это есть, — мрачно сказал я.
— Крысы, — уверенно подтвердил домовой. — Это специальность Зибеллы.
Я вопросительно поглядел на командира станции. Тот побледнел.
— Откуда я знаю? Это невозможно, но я вижу это собственными глазами. Крысы на «Хорсе»? Да что их, в макаронах сюда завезли, что ли?
Изображение на экране заметалось, запрыгало, перекосилось, а потом вовсе пропало.
— Что там?! — вскрикнул я.
Вместо ответа Ерофей нырнул головой вперед в приоткрытый технический люк. Из стартовой кассеты донеслись возня, яростный писк. Спустя непродолжительное время из люка появились несравненные лапти полковника Ерофея. Чуть запыхавшийся домовой вылез, волоча за хвост визжащего и брыкающегося Зибеллу. В зубах горностай держал здоровенную дохлую крысу. Я брезгливо взял ее за кончик хвоста и покачал как маятник.