Молодая Оленуха вырвалась из подлеска на лунный свет и неуверенными скачками устремилась к реке. А за ней Волки? Нет, не Волки, похожи, но не они, издают такие звуки, каких от Волков на охоте не услышишь. А за ними широко шагают двое других, двуногих.
Это они! закричал Дарр Дубраули и повторил громче, чтобы перекричать толпу.
Они? Они?
Когда Оленуха прыгнула в реку, Дарр увидел, что у нее в боку торчит палка точно как у тех двоих, так вот зачем они нужны! Похожие на Волков существа бросились за ней, пытаясь на плаву укусить добычу; Оленуха с трудом держала голову над водой. Вороны кричали кто-то тревожился, кто-то подбадривал, кто-то просто удивлялся. Дарр Дубраули перепрыгивал с ветки на ветку и повторял: «Они! Они!» а рядом молодые птицы чуть не падали с насестов от хохота.
Двуногие тоже вошли в воду, как Медведи, по пояс, резко выбрасывая вперед руки. Оленуха добралась до острова, и в тени ее трудно было разглядеть; Вороны сгрудились, толкались, чтобы захватить более удобную точку обзора. Оленуха так выбилась из сил, что ни за что бы не выбралась на каменистый берег, если бы не гнавшие ее животные невозможно было понять, сколько их скачет по скользким камням и замшелым стволам поваленных деревьев. Но Оленуха уже ослабла, у нее подгибались ноги, и преследователи прыгали на нее, целясь в горло. До острова добрались и двуногие. Для Ворон это было уже слишком многие вспорхнули на самые верхушки деревьев, чтобы оказаться как можно дальше; они бежали от всего, что не могли понять, а кто бы смог понять этих охотников?
Двуногие добрались до свалки, с хриплыми криками оттащили рычащих созданий от обессиленной и неподвижной Оленухи. Затем более крупный из двуногих уселся на нее сверху, схватил ее шею бледными руками и разорвал. Хлынула кровь, черная в лунном свете.
Нет, он это сделал не руками, не когтями, а другой штукой, которую как-то донес сюда, но это понял только Дарр Дубраули, остальные были просто озадачены: как такое возможно в темноте, посреди схватки?
Двуногие отдохнули, а их Служители (уже стало ясно, что им служат четвероногие) рыскали рядом, но не отходили далеко. Потом двуногие подняли Оленуху, положили на бок и неким орудием (теперь все поняли, что они работают каким-то предметом, потому что он блеснул в лунном свете) вспороли тушу от груди до паха. Почти мгновенно. Наружу вывалились блестящие потроха; этим же орудием один из охотников вырезал печень, словно просто достал ее из брюха. Прочее они оттолкнули, как Волки, не проявляя больше никакого интереса, и за добычу принялись драться четвероногие.
Наверху, в ветвях, новости передавались от одной птицы к другой: двуногие потащили выпотрошенную Оленуху в реку, и ее голова билась о камни. Они поплыли, загребая одной рукой, а другой держа тушу, и вытащили ее на берег. Некоторое время их помощники отчаянно звали хозяев или возились с потрохами, но потом один за другим прыгнули в воду и поплыли следом.
И что теперь делать и думать Воронам? Было уже темно, наступила глухая ночь, луна поднялась высоко и уменьшилась. Вороны плохо видят в лунном свете и почти не решаются летать в темноте. Но такое богатство лежало на земле, и все думали, как бы добраться до него завтра утром раньше остальных а может, на рассвете полететь на другой берег и посмотреть, что оставили от туши охотники? Не съедят же они ее целиком. От таких мыслей Вороны не могли уснуть, они размышляли и переговаривались, прыгали на соседние ветки, чтобы посмотреть, что там такое непонятное светится за рекой.
Утром на другом берегу охотников уже не было. В воздухе стояли дым и запах гари (самые старшие Вороны его знали; пожары в этих краях случались жарким летом нечасто, но их помнили). И Оленуха пропала целиком: ни шкуры, ни черепа, ни костей ничего не осталось. Куда же они делись? Иные из молодых Ворон последовали за Дарром Дубраули на поиски, полетели той же дорогой, что и в тот, первый день, и нашли! На вересковой пустоши между рекой и взгорьем Вороны нашли их и двуногих, и Оленуху: ее ноги как-то прикрепили к молодому, лишенному веток деревцу, так что она покачивалась между двуногими, которые ее несли, а четвероногие обнюхивали болтавшуюся голову. А на взгорье расположились их сородичи.
Они были там: точно такие, как описывал Дарр Дубраули, хотя стае быстро надоело слушать его рассказы. Да и сколько бы он ни бахвалился, Дарр не был ни первой, ни единственной Вороной, которая о них знала. Здешние птицы не встречали таких созданий, но ходили слухи, что у некоторых Ворон, которые зимовали с его стаей, сохранились рассказы о таких существах, услышанные от Ворон из других владений. Одна молодая самка даже утверждала, что сама их видела. И ей они вовсе не показались интересными. Дарр Дубраули исхитрился усесться рядом с ней.
А как они называются? допытывался он. Как ты их называешь?
Называются? переспросила она с легким презрением. Зачем нам их как-то называть?
У всех созданий есть имена.
Не было причин о них говорить, заявила она. Просто они там были.
Она отвлеклась от Дарра на других молодых птиц, но потом будто что-то припомнила и снова обратилась к нему: