Жерар пробежал глазами по моей персоне, словно что‑то ища.
– Что случилось? – осведомился я.
– Бранд, – ответил он, – его больше нет в покоях. По крайней мере, большей части его нет. Он оставил после себя много крови. Помещение достаточно разгромлено, чтобы видеть, что там произошла схватка.
Я взглянул на свои рубашку и брюки.
– Ты высматриваешь пятна крови? Как видишь, на мне надето то же, что и раньше. Оно, может быть, грязное и мятое, но это и все, как видишь.
– Это по‑настоящему ничего не доказывает, – заявил Жерар.
– Высматривать было твоей идеей, а не моей. Что заставляет тебя думать, будто я…
– Ты был последним, кто его видел.
– За исключением лица, с которым он сражался, если он действительно это делал.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты же знаешь его характер, его настроения. У нас возник небольшой спор. Он мог начать все крушить после того, как я вышел и, возможно, порезался. Ему стало все отвратительно, и он ушел Картой, чтобы сменить обстановку. Погоди‑ка! Его коврик! Была ли кровь на маленьком расшитом коврике перед его дверью?
– Я не уверен, но, по‑моему, не было. А что?
– Косвенная улика, что он сделал это сам. Он очень привязан к этому коврику. Он избегает его пачкать.
– Я этому не верю! – воскликнул Жерар. – И смерть Каина все еще выглядит странной, и слуг Бенедикта, которые могли узнать, что тебе понадобился порох, а теперь Бранд…
– Это может быть еще одной попыткой очернить меня, – предположил я. – И мы с Бенедиктом улучшили свои отношения.
Жерар повернулся к Бенедикту, который не сдвинулся со своего места в дюжине шагов от нас и глядел на нашу группу, слушая безо всякого выражения на лице.
– Он объяснил эти смерти? – спросил его Жерар.
– Прямо – нет, – ответил Бенедикт, – но многое из остального рассказа выглядит теперь в лучшем свете, настолько лучшем, что я склонен верить всему рассказанному.
Жерар покачал головой и вновь пронзил меня взглядом.
– Еще ничего не улажено, – решил он. – О чем вы с Брандом спорили?
– Жерар, это наше дело, пока мы с Брандом не решили иначе.
– Я вернул его к жизни и наблюдал за ним, Корвин. Я сделал это не для того, чтобы увидеть его убитым из‑за грызни.
– Пошевели мозгами, – посоветовал я ему. – Чья это была идея отыскать его тем способом, каким мы это проделали, чтобы вернуть его?
– Ты хотел что‑то у него узнать, – не сдавался Жерар. – И ты добился этого. А потом он стал помехой.
– Нет, даже если это было бы и так, неужели ты думаешь, что я проделал бы это настолько явно? Если он был убит, то это явление того же порядка, что и смерть Каина – очернить меня.
– Ты использовал указание на ясность и с Каином тоже. Мне кажется, что это может быть своего рода хитростью, на которые ты мастак.
– Мы уже толковали обо всем этом прежде, Жерар.
– И ты знаешь, что я сказал тебе тогда.
– Забыть было бы трудно.
Жерар протянул руку и схватил меня за правое плечо. Я немедленно вогнал руку ему в живот и отпрянул. Тут мне пришло в голову, что, наверное, мне следовало бы рассказать ему, о чем мы с Брандом беседовали, но мне не понравилось, как он меня спрашивал. Он вновь двинулся на меня. Я шагнул в сторону и врезал ему легким ударом левой под правый глаз. После этого я продолжал делать выпады, главным образом, чтобы держать подальше его голову.
Я был никак не в форме, чтобы снова драться с ним, а Грейсвандир остался в шатре.