На полу она заметила новенькую раскраску, которую уронил кто-то из четверки. Несмотря на артроз, мадам Дюмейе пришлось присесть, ухватившись за парту, и подобрать листок, пока орда, что ворвется в класс после перемены, не растоптала его в клочки. Она уже собралась положить листок на одну из парт, но тут ей бросился в глаза рисунок на обратной стороне раскраски. Приглядевшись, она сначала удивилась, потом нахмурилась. Нарисован был условный человечек, каких обычно рисуют дети, но человечек был голым с большим стоящим членом. Художник печатными буквами приписал ЛЮБОВ. Иронический постскриптум к их утренним дебатам. Мадам Дюмейе хотела уже выбросить произведение искусства в корзину, но потом заставила себя приглядеться к нему внимательнее. Человечек был нарисован кое-как, наспех, зато фаллос в состоянии эрекции очень реалистично. Кто же автор? Поль? Лазарь? Матис? Ноам? Рисунок, конечно, ходил по рукам, чем и объясняется их веселье и рассеянность Поля. Мадам Дюмейе сложила листок и убрала к себе в папку. Ей было бы очень интересно узнать, что думает по этому поводу отец Лазаря, клинический психолог.
Спаситель в то же самое время рассматривал другой рисунок. Его нарисовала Мейлис, побывавшая на каникулах у дедушки с бабушкой.
Только не спрашивайте меня, что это такое, я понятия не имею, отмахнулся Лионель.
Он сразу облегчил себе задачу, решив быть отцом, который ни в чем ничего не смыслит. На предыдущие консультации разработчик компьютерных игр приходил вместе с подругой Клодин Фукар, которая обеспечивала их семью деньгами. Но в этот вторник он пришел один со своей очаровательной рыжей дочкой четырех лет, которая, ко всеобщему огорчению, постоянно злилась.
Я спрошу Мейлис, она мне расскажет, ответил Лионелю Спаситель и повернулся к девочке. Расскажи мне, что ты нарисовала.
Мейлис сидела на полу и занималась любимым делом вытаскивала из ботинок шнурки.
Какашки, сообщила она, не удостоив взглядом психолога.
Действительно, теперь я вижу, всюду маленькие какашки, заинтересованно подхватил Спаситель. А зеленое в углу это что?
Пи-пи.
Спасибо, Мейлис, ты подарила мне к Новому году очень красивый рисунок, поблагодарил девочку Спаситель. Я тоже люблю пипишки и какашки.
Они оба расхохотались, а Лионель помрачнел.
Хочу вам сообщить, сказал он, хотя, возможно, вам и это покажется забавным, что Мейлис мазала какашками свой матрас у дедушки с бабушкой. Они обнаружили это по запаху. И, не сомневайтесь, были очень довольны.
Мейлис нашла новый способ вам подгадить, вздохнул Спаситель.
Вот, значит, как? И по-вашему, ее нужно хвалить, а не
Спаситель заметил, что Лионель невольно почесал себе руки, и сказал вслух:
Все же лучше размазывать какашки, чем биться головой о стену И бархатным басом заключил: Предпочтительнее выливать гнев на других, чем на себя.
Ты чёйная какашка, тут же объявила Спасителю Мейлис, готовая воевать со всеми подряд.
Ну вот, она еще и расистка, пробормотал Лионель, стыдясь выходки дочери.
Не расистка и не копрофилка, успокоил его Спаситель. Она просто злится.
Не расистка и не копрофилка, успокоил его Спаситель. Она просто злится.
Но почему? На кого она злится?
Мейлис к этому времени успела стащить с себя ботинок, снаряд полетел в отца и попал ему в подбородок.
Ну, знаешь! Сейчас ты у меня получишь шлепку! Молодой человек приподнялся было со стула, но тут же опустился обратно и жалобно попросил: Скажите, чтобы она перестала! Вы же психолог! Чего они на меня окрысились? Все как одна!
Все как одна?
Ну да! Клоди! Бабуля! Только и знают, что мне мозги полоскать! Он изобразил мать Клоди, заговорив тонким, притворно ласковым голосом: Вы все еще возитесь со своей игрой, Лионель? Почему бы вам не найти себе настоящую работу?
Каникулы не показались вам короткими, посочувствовал ему Спаситель.
В следующий раз я тоже буду мазать постель какашками, сердито пообещал Лионель. Стоп! А это еще что такое?
Мейлис, гневно насупив брови, встала на ноги и, раскачивая на шнурке второй ботинок, двинулась к отцу. Глаза у нее горели. Когда она подошла, тот, защищаясь, невольно поднял руку.
Надень, позалуста, вежливо попросила дочь.
Лионель наклонился и стал надевать ей ботинки. Пока он их шнуровал, Мейлис осторожно ударяла его кулачком по макушке, словно училась справляться с одолевающими ее приступами ярости.
Порядок, объявил Лионель, выпрямляясь.
Мейлис, ты скажешь папе спасибо? спросил Спаситель.
СПАСИБО, ПАПА! закричала Мейлис.
После рыжего торнадо Спаситель позволил себе минутку отдыха, думая о Луизе. Эта неделя у нее с детьми. Что-то она сейчас поделывает? Не успел он так подумать, как зазвонил телефон, и Спаситель невольно улыбнулся: между ними работала особая связь. Но
Месье Сент-Ив? Мадемуазель Жовановик. Не знаю, легкое покашливание, помните ли вы меня?
Повезло мадемуазель Жовановик, что она не видела лица Спасителя.
Очень хорошо помню, ответил он как можно любезнее.
Фредерика Жовановик, двадцати девяти лет, продавщица в ювелирном магазине, прекратила психотерапию после четырех консультаций, заявив, что от них нет никакой пользы и ей могли бы даже вернуть деньги.