Значит, Соло у вас родился от другого мужчины? самым уважительным тоном спросил Спаситель у мадам Насири.
Да.
Она родила старшего сына совсем молодой и не была тогда замужем, вот почему Адиль так сказал.
Мне плевать, что он меня обзывает, снова заговорил Соло (он лукавил, изображая великодушие). Но он не имеет права так отзываться о моей матери.
Которая и его мать тоже, подхватил Спаситель.
Это еще хуже! Нельзя называть мать Он не посмел произнести дурное слово. Не сыну ее судить. Суд в руках Аллаха, а Аллах милосерден, бисмилля ир рахман ир рахим![16]
Вы правы, Аллах милосерден, согласился Спаситель. Он знает, что Адилю очень обидно: его ранила не только правда, но и то, что ее скрывали от него четырнадцать лет. Адиль сказал плохие слова, но ему и самому было плохо.
Это так, это так, воскликнула мадам Насири.
Спаситель напомнил Соло: когда Адиль был маленьким, он восхищался братом. Брат был для него образцом, человеком, каким мальчик надеялся стать. И вдруг мальчик узнал, что у Соло другой отец. Ревнивое сердце Адиля подсказало ему, что отцом Соло был человек исключительный, которого его мать глубоко любила.
Хорошо, я буду с ним разговаривать, но он должен попросить у меня прощения.
Хорошо, я буду с ним разговаривать, но он должен попросить у меня прощения.
Вы знали правду, а он нет. Он ждет, что это вы перед ним извинитесь.
Правда, правда, я согрешила, прошептала мадам Насири.
Соло помрачнел: он получил от Адиля плевок в лицо, он назвал его ублюдком.
Я совсем о другом, спохватился Спаситель. Никто, и уж тем более ваши сыновья, не может упрекнуть вас за то, что вы любили, мадам Насири. Обижал Адиля, и возможно давно, ваш секрет. То, что вы с ним не поделились. Вам казалось, что вы поступаете правильно, но Адиль обижен на вас и Соло за сговор.
Соло и его мать погрузились в долгое молчание. Неожиданная точка зрения ошеломила их.
На этом мы сегодня остановимся, решил Спаситель.
До следующей консультации через неделю у мадам Насири будет о чем подумать во время бессонницы.
Моя сумка! спохватилась мадам Насири.
Она не собиралась ее открывать и доставать из нее деньги, сорок пять евро передал Спасителю сын, горестно поджав губы. Видно, зарплата старшего надзирателя была достаточно тощей. Спаситель пообещал себе, что предложит Соло скидку например, две консультации по цене одной.
Странно, что ты доктор. Мадам Насири обернулась, уже выходя за дверь. И долго ты учился?
Да достаточно долго.
Хорошо, одобрила она, но уже повернувшись к нему спиной. А потом все-таки прибавила: Есть черные очень ленивые.
Спаситель взглянул на Соло, тот воздел глаза к небу: да, конечно, мама есть мама, но до чего же тяжело с этим ее «бзиком».
Закрыв дверь за пациентами, Спаситель пробормотал сквозь зубы: «Бисмилля ир» и подумал, что нужно бы купить Коран. Из профессиональной добросовестности.
Пиво и сэндвич?
Спаситель уселся напротив Самюэля. У них стало ритуалом встречаться по четвергам. Подросток не имел возможности продолжать терапию у психолога (мать отказалась оплачивать консультации), но он делился своими трудностями со Спасителем и оплачивал ему сэндвич в кафе «Тупик».
Ну ты себя и запустил, заметил Спаситель, передав заказ официанту.
Самюэль выглядел как в худшие свои времена: нечесаный, в мятой рубашке, тень будущих усов над губой казалась грязью. Когда год тому назад он впервые явился на консультацию, у него был крайне неопрятный вид и от него даже плохо пахло.
Не успеваешь утречком принять душ?
Спасибо, буркнул Самюэль, заботливая мама у меня уже есть.
Не сомневаюсь.
Самюэля в этой жизни занимали только две темы. Первая его отец, пианист Андре Вьенер, с которым он совсем недавно познакомился и который сейчас был на гастролях в Японии.
Как отец?
Нормально.
Значит, актуальна тема номер два.
А девочки?
Статус-кво.
Самюэль был неординарным подростком, у него был большой запас слов.
И все же на ком ты сейчас остановился? невинно осведомился Спаситель.
Будь я на ком-то
Стоит заговорить о сексе, как все обретает подтекст.
Сэндвич «Мадам» для кого? послышался у них над головами голос официанта.
Для меня, поднял палец Спаситель.
Я тебе завидую, пробурчал Самюэль. Он подождал, пока официант отойдет подальше, и уточнил: Почему считается, что черные гиганты в сексе?
Спаситель устало вздохнул. Грабитель, лодырь и секс-гигант. Не слишком ли много для одного дня?
Нечего делать обиженное лицо, заметил Самюэль. Репутация лестная.
У мужчин на Антилах особая роль; надеюсь, мне ее играть не придется.
И какая же это роль?
Мачо, который пьет и не пьянеет, решает все кулаками, имеет две семьи, одну официальную, другую на стороне, и в обеих у него детишки, но он их не растит. И выбора нет. Едва мальчик начал ходить, он должен быть «мужчиной», не плакать, молчать о том, что чувствует, писать дальше всех и постоянно доказывать свое превосходство.
Спаситель увлекся, рисуя портрет, который почерпнул из очередного психологического труда «Формирование мужественности на Антильских островах». Сам он рос между двумя мирами: с одной стороны белая семья Сент-Ив, с другой школьный двор. Под конец он грустно усмехнулся: