Принц заметил, что его собственный Акскевлерен, Кадберн, тоже следил за Нетаргером.
Кадберн представлял собой исключение из правил, касающихся Избранных. Хоть Мэддин и отличался бледной кожей и темными волосами – как и все Кевлерены, – он был слишком невысок и широкоплеч по сравнению с другими представителями своей семьи; его волосы были коротко, по-военному, подстрижены. Светловолосый Кадберн, напротив, отличался высоким ростом и стройным телосложением.
Хозяин и слуга едва заметно улыбнулись друг другу и вновь стали смотреть в окно паланкина, рядом с которым шагали королевские стражники в насквозь промокшей темно-зеленой форме, их оружие уныло позвякивало.
Мысли Мэддина вернулись к собственным проблемам. Если причина его мрачного настроения крылась не в отсутствии приключений и разнообразия, то в чем тогда дело? Чувство недовольства постепенно нарастало, и это было лишь частично связано с эмоциональной отстраненностью Юнары. Подобным образом начинается болезнь… Интересно, а что, если такая болезнь обернется настоящей лихорадкой?
Во имя Сефида, пусть произойдет так, что новая императрица сочтет нужным вновь отправить его на границу…
Носильщики изменили темп движения. Значит, Нетаргер был прав. Подъем прекратился, и идти стало легче. Даже стражники теперь шагали не так тяжело.
По мере того как процессия приближалась к Хэссоули, пропинавшийся сквозь облака тусклый свет совсем исчез. Тень огромной горы превратила день в ночь, и Мэддину казалось, будто у него на плечах лежит тяжелый груз.
И вот стала видна расщелина, где располагался императорский мавзолей. Стражникам пришлось зажечь факелы, чтобы осветить дорогу слугам, которые несли паланкины. По крайней мере узкое отверстие в верхней части расселины не давало дождю просочиться внутрь, но по полу протекал быстрый ручей, в котором моментально намокли сапоги стражников.
Мерцающий свет факелов отбрасывал жутковатые отблески на гранитные стены расщелины, и вырезанные в камне лица императоров и императриц на ближних гробницах словно ожили.
Наконец процессия остановилась. Кевлерены и Акскевлерены стали выбираться из своих паланкинов. И хозяева, и слуги зашагали по ледяной воде, которая достигала уровня лодыжек. Они уже подходили ко входу в расселину, когда дождь превратился в настоящий водопад, заполнивший окружающее пространство своим ревом. Мэддину показалось, будто он слышит протестующие голоса мертвых.
– Мне здесь не нравится, – тихо сказала ему Юнара. – Я рада, что я не императрица. Не хотелось бы, чтобы меня похоронили здесь.
Мэддин взглянул на Лерену – та как раз вылезала из первого паланкина. Судя по выражению ее лица, она испытывала те же чувства, что и сестра. Однако императорский титул не оставит ей иного выбора и иного кладбища.
Слуги уже несли саркофаги Хетты и ее супруга. Рядом с Лереной стоял младший брат покойной императрицы, герцог Паймер Кевлерен. Мэддин подумал, что сейчас он выглядел старше, чем когда-либо, – даже несмотря на забавный рыжий парик, который герцог носил на публике.
Юнара вместе с Нетаргером подошла к сестре, дяде и их Избранным: вшестером они проследовали за саркофагом, который Акскевлерены покойной императрицы несли в гробницу, недавно высеченную в каменной стене расщелины. Они уже поворачивали за скалу, когда вся процессия неожиданно остановилась. Мэддин понял: что-то не так. Все Кевлерены одновременно повернули головы на восток, словно устремив взгляды через моря и континенты. Сефид потревожен; пробудилась могучая сила, которую никто не ощущал уже много лет.
Где-то умер Избранный.
Полому Мальвара словно окатило кипятком: у него мгновенно перехватило дыхание.