— твоими заслугами я лишился сына, твоими! Ты всегда его ненавидел, всегда! А я закрывал на все глаза, пытался не замечать… теперь ты видишь к чему это привело?!
— Разуй глаза! Ты сам все прекрасно понимаешь, не надо упорствовать самому себе! — взъярился Квал-Тарр. — Ты сам видел его взгляд, ты ощутил его лучше всех, ведь он прибирался в самые глубинки твое рассудка, но ты не поддался тогда, не поддавайся и теперь! В этом нет виновных, нет! Кроме одного — самого Нихлакта!
— Я все знаю! Знаю лучше вашего! — неистового прокричал Гефест, после тихо добавил — Но сам не хочу в это верить, не хочу и не могу…
Гефест понурил взор, все в мире будто умерло для него в один миг, не радовало ничего, ни красочные цвета вокруг, ни опека друзей, все это было ничто, по сравнению с потерей сына.
— Я знаю, Он изменился! — не осмеливаясь назвать сына по имени твердил кузнец — Но, неужели, все так непоправимо, о Варда!
— Нет, тут ничего уже не поделать! — выговорил варвар.
— Мы все исправим, будь уверен! — окликнул Немо.
Последние реплики северянина и Квал-Тарра вырвались одновременно, но этому Гефест не придал ни малейшего значения. Он и без лишних слов знал, что на родном сыне можно ставить крест, он знал это уже давно, еще в тот самый вечер, когда Артрест отказался от отца в Нимфее, когда Малах сказал какие-то слова, которых тогда не понял Немо, но он и не должен был понять, их разобрать мог только Гефест.
Дальше дорога прошла в молчании, гробовую тишину уже никто не осмеливался прервать.
Травансаль быстро приближался. Все выше и выше становились непреступные крепостные стены города, все больше людей скапливалось на дороге, среди них были и пешие и конные, и воины, едущие на турнир, и простолюдины, и торговцы, все смешались воедино перед городскими воротами. Внутрь пускали лишь после тщательной проверки, зачастую проход был открыт, но приближающийся турнир наводнял город, многие, жаждущие наживы сползались сюда, как пчелы на мед.
Ждать пришлось до сумерек. Гефеста и его спутников пропустили быстро. Слава его давно облетела Восток вдоль и поперек.
На город опускался ночная тьма, тусклый закат блекло освещал дороги. Один за одним, не спеша стали зажигаться, казалось, сами собой, уличные фонари. Город предстал перед тремя путниками во всей своей красе…
Глава VI. Эальдорас
Конец октября, 1484, Травансаль, Восточное Ханство
Огромный город представал перед матово-алыми закатными лучами в непринужденной и невообразимой, древней и таинственной красоте. Древняя столица играла в душах, словно на струнах арфы, мелодичную музыку. Высокие крепостные стены змейкой петляли обозначая границу города. Словно поредевшие зубы гротескного чудовища в фортификацию врубались огромные башни-бойницы. Постройка удивляла, восхищала. В кладке стен невозможно было различить ни единой смыкающей трещины, она была монолитна, словно исполинская скала. Двустворчатые ворота, непривычно сделанные из камня, как же работают эти чудо-двери? На это у восточных мастеров-строителей были свои тайны. Но вся красота была не в каменном изваянии стен и башен, и даже не в воротах, город поражал до глубины души своим внутренним миром, своей историей, которую не смогли стереть ни многочисленные войны, ни разрушения. Взор не мог не остановиться на прекрасных висячих садах, весь город цвел, зеленная мантия дикого винограда покрывала сголовой почти все дома. Старательно вымощенные и ухоженные улочки делили город на сотню маленьких частей, нетрудно и заблудиться без проводника! Но проводник был — Гефест, не единожды побывавший в Древней столице.