Следом под судом оказались леди Джен Грей, ее муж Гилфорд Дадли и два его брата, Генри и Амброуз. Всех четверых с ходу обвинили в государственной измене. Что было форменным юридическим беззаконием. Строго говоря, их вообще не следовало судить за что? Если леди Джен и играла какую-то роль в событиях, то насквозь пассивную, а ee муж не совершил вообще ничего, и уж совершенно непонятно, при чем тут Генри и Амброуз. С ними просто-напросто хотели разделаться. Как язвительно напишет потом Чарльз Диккенс, «леди Джен Грей обвинили в измене за посягательство на корону (которого, собственно, с ее стороны и не было. А.Б.), мужа ее за то, что он был ее мужем». Ну, а Генри и Амброуз, надо полагать, угодили под суд как «члены семьи врага народа».
Леди Джен или ее муж могли бы повторить те аргументы, с помощью которых добился снятия обвинения в государственной измене Нортумберленд. Но откуда такая хитрость и знание юридического крючкотворства у «книжной девочки» шестнадцати лет и Гилфорда Дадли юнца немногим ее старше? Впервые в жизни столкнувшись с бездушной и жестокой судейской машиной, молодые люди явно оробели и совершенно растерялись все четверо, не приведя никаких аргументов в свою защиту, послушно признали себя виновными в государственной измене
Всем четверым вынесли смертный приговор но королева Мария его не утвердила, отложив исполнение на неопределенное время
Больше всех повезло лорду Генри Грею, отделавшемуся легким испугом. У него с давних пор была стойкая репутация, как выразились бы политкорректные американцы, «человека альтернативного интеллекта». А проще говоря, круглого дурака. Таким он и был дурак по жизни. В событиях «девяти дней» он не принимал ни малейшего участия кто бы доверил этому дураку что-то мало-мальски серьезное? Однако, если бы хотели расправиться и с ним, судей это обстоятельство не остановило бы в конце концов, Генри и Амброуз Дадли тоже не принимали в событиях ни малейшего участия но пошли под «вышку» как «государственные изменники». Вероятнее всего, лорда спасла его репутация все понимали, что этот дурак совершенно не опасен ни с какой стороны. Так что судьи, поворчав, записали в протокол, что Грей был «неосмысленным орудием» Нортумберленда (как оно, в общем, и обстояло в реале) и велели убираться к чертовой матери или куда там ему удобнее. Обрадованный лорд упрашивать себя не заставил и припустил из суда так, что только пятки сверкали.
За время суда над леди Джен Грей и ее мужем произошло примечательное событие: отношение лондонцев к леди Джен резко изменилось на прямо противоположное. Прежде ее ненавидели, но, можно так сказать, заочно. Потому что никто из лондонцев в глаза ее не видел раньше она в Лондоне появлялась очень редко, в Тауэре все эти девять дней просидела, не покидая крепости, и на публике должна была появиться лишь в день коронации. Теперь, когда ее несколько раз водили из Тауэра в суд и обратно пешком, сбегавшиеся на нее поглазеть толпы лондонцев очень быстро поняли, что это, собственно говоря, девчонка, да вдобавок красивая, самого скромного и кроткого облика. Горожане, люди неглупые, сообразили, что никакая это не «злобная узурпаторша», не «коварная интриганка» и даже не сообщница козла Нортумберленда, а кукла в его руках. И стали относиться к ней с нешуточной симпатией, а потом еще и искренне жалеть когда стало известно, что ее приговорили к смерти. Простой народ он, знаете ли, отнюдь не дурак
За время суда над леди Джен Грей и ее мужем произошло примечательное событие: отношение лондонцев к леди Джен резко изменилось на прямо противоположное. Прежде ее ненавидели, но, можно так сказать, заочно. Потому что никто из лондонцев в глаза ее не видел раньше она в Лондоне появлялась очень редко, в Тауэре все эти девять дней просидела, не покидая крепости, и на публике должна была появиться лишь в день коронации. Теперь, когда ее несколько раз водили из Тауэра в суд и обратно пешком, сбегавшиеся на нее поглазеть толпы лондонцев очень быстро поняли, что это, собственно говоря, девчонка, да вдобавок красивая, самого скромного и кроткого облика. Горожане, люди неглупые, сообразили, что никакая это не «злобная узурпаторша», не «коварная интриганка» и даже не сообщница козла Нортумберленда, а кукла в его руках. И стали относиться к ней с нешуточной симпатией, а потом еще и искренне жалеть когда стало известно, что ее приговорили к смерти. Простой народ он, знаете ли, отнюдь не дурак
Леди Джен и ее муж провели за решеткой почти три месяца. Поэтому по Лондону все шире стали распространяться слухи, что королева в конце концов их помилует. Вполне возможно, так и случилось бы Мария леди Джен недолюбливала за ее стойкий протестантизм, но не была ни злобной, ни жестокой, ни мстительной полная противоположность отцу. Выпустила же она на свободу Норфолка, не просто протестанта, но человека, причинившего ей в юности немало горя. Хотя преспокойно могла оставить его гнить за решеткой особой популярностью в столице он не пользовался, и отношение к нему было, в общем, равнодушное.