А после этого донос на Эггера, заметил Дитрих. И со старшим там не все гладко. Проступок был не столь велик, чтобы блокировать Дар пожизненно. Можно было обойтись несколькими годами.
Здесь повлияло обвинение отца, ответил Карл. Пусть недоказанное, но оно было. И сам парень отказался от сканирования. Значит, боялся что-то выдать. И характеристика от куратора была не блестящая парень весьма амбициозен и несдержан. Был.
Здесь повлияло обвинение отца, ответил Карл. Пусть недоказанное, но оно было. И сам парень отказался от сканирования. Значит, боялся что-то выдать. И характеристика от куратора была не блестящая парень весьма амбициозен и несдержан. Был.
Принудительно бы его намекнул Дитрих.
Нельзя. Закон. Можно попробовать разговорить
В его голосе сквозило сомнение, что было понятно. Если уж тогда его не удалось разговорить ни следователям, ни родителям, то сейчас и подавно. А главное, непонятно, что и как спрашивать.
Можно, неожиданно сказал Дитрих. Прошло время, он успокоился. Возможно, понял, что сделал глупость.
С него сегодня снимали показания, заметил Карл. Все то же «не знаю, не был, не видел».
Так мог и не видеть.
Мог. Но по его поведению создалось впечатление, что даже если бы и мог, то ничего не сказал. Это следователь отметил, предвосхищая наши вопросы, сказал Карл. Я сам этого Эггера не видел, только отчет. Еще отмечено, что тот относится к типу людей, которые будут покрывать близких в любом случае. Даже если те по уши замазаны.
А Магдалена Кремер, которая была его невестой, точно не могла быть замешана в чем-то противозаконном? зачем-то спросила я.
Точно, ответил Карл. Ее смотрел я, а себе я доверяю полностью.
А если кто-то что-то сделал при Фридрихе Эггере под ее личиной? Возможно, как раз то, в чем его обвинили?
Карл думал недолго.
Маловероятно, сказал он. У него очень сильный Дар. А значит, тот, кто накладывал такую личину, был еще сильнее. С таким Даром с запрещенной магией не балуются своих возможностей хватает.
Но должен же был Кремер как-то его подставить? Через Магдалену или кого другого? продолжала я настаивать.
Линда, предоставьте это нам, мягко сказал Карл. Я понимаю, что все это касается вас лично, но лучше, когда каждый занимается своим делом.
Я понимала, что он прав, но прозвучало это все равно до невозможности обидно. Я замолчала и уткнулась глазами в пол. Ушли мы почти сразу, Дитрих лишь выяснил пару вопросов, которые уж точно меня никак не касались.
Линди, не дуйся, сказал он мне после того, как мы вышли из кабинета. Он прав. И сказал он не чтобы тебя обидеть, а потому что за тебя боится. Не надо лезть в это дело.
Меня в него все равно уже затащили.
А теперь ты пытаешься в нем увязнуть окончательно. Зачем?
Потому что я не смогу нормально жить, пока все не выяснится, понимаешь?
Нет. Полно нераскрытых преступлений. И если причина смерти Вернер так и останется неизвестной, ты будешь страдать всю жизнь?
Как же не выяснится? А Кремер?
Что Кремер? Ты можешь предположить, как он мог проникнуть в квартиру Эггера, чтобы подбросить книгу? С женой он не проходил.
Ты же сам говорил, что Штефан мог забыть поставить защиту
А ты мне резонно ответила, что Эггер не из таких. У нас нет ничего против Кремера. Мы даже допросить его не можем. Иноре Эггер он не угрожал, лишь поделился предсказанием.
Которое сам и воплощал в жизнь, упрямо ответила я.
Линди, пойдем пообедаем? сменил он тему. Пока у меня время есть.
Нужно из офиса сегодня все забрать, вспомнила я. Я новому арендатору обещала.
Шустро ты, восхищенно сказал он. Заберем. Можно часть бумаг после обеда ко мне в Сыск забрать, остальное вечером.
Разговор про Кремера мы прекратили, но это не мешало мне про него думать. Теперь я была почти уверена, что мне не показалась попытка ментального влияния, просто она была слишком мягкой, пробной, возможно, Кремер хотел лишь подтолкнуть меня к нужному ему шагу. Вопрос к какому? Что он хотел от меня? Что я могла сделать? Разве что повлиять на Штефана или на Дитриха? Но они оба не очень-то поддаются чужому влиянию, да и со Штефаном мне даже поговорить не удастся
Не успели мы выйти из здания, как на нас опять налетела Эмили:
Если его сегодня не выпустят, я напишу на вас заявление! Мне надоело, что вы ничего не делаете, а только шастаете туда-сюда.
Инорита, если вы не прекратите нас преследовать, холодно сказал Дитрих, заявление на вас напишу уже я. Шантаж, знаете ли, уголовно наказуемое деяние.
Что? растерялась она.
То, чем вы занимаетесь, называется шантажом, любезно просветил ее Дитрих. А за клевету тоже можно получить срок.
Он невозмутимо обогнул Эмили, держа меня за руку, и, казалось, сразу же забыл о ее существовании. Она ничего не сказала нам вслед, а если что и сделала, я не знаю оборачиваться и смотреть я не стала. У меня были и другие заботы, кроме разборок с бывшей подругой.
Далеко от отделения мы не ушли, Дитрих привел меня в кафе на соседней улице, почти все столики в котором были заняты. Но были и свободные, даже можно было выбрать, сесть поближе к выходу, у окна или у стены. Пожалуй, у стены будет спокойнее.