Ты бы определился, дружеские у вас отношения или деловые.
Одно другому не мешает, ответил он. Не очень приятно признаваться, что я, как какой-то мелкий коммивояжер, когда езжу по делам в провинцию, рыскаю в поисках поставщиков орочьего сырья. Но твоя ревность хоть и забавна, Линда, но не слишком приятна. С другой стороны, рад, что вызываю столь сильные чувства. Линда
Он говорил мягко, волнующе, убедительно, так, словно мы были только вдвоем, а все остальное лишь декорации, мебель для антуража. Совсем несущественные декорации. Дитриху он как задал один-единственный вопрос, так и не обращал на него больше никакого внимания. А сам Дитрих молчал, за что я ему была благодарна слишком странно реагировал на его слова Штефан, а еще одной демонстрации погодной мощи я могла и не пережить.
Штефан, как ты не понимаешь, я тебя боюсь, запальчиво сказала я. Только боюсь, и все.
В самом деле боишься? Он выглядел удивленным. Линда, я ни разу никому не причинил вреда из-за собственной несдержанности. Мы с тобой встречались почти год. Неужели ты настолько мне не доверяешь?
Я сейчас не доверяла никому, но не говорить же такое?
Твоя магия сегодня была очень страшной, сказала я.
Но заклинание так и не вырвалось, возразил он.
Я молчала. Сейчас, как ни странно, я его не боялась. Но и разговаривать с ним не хотела. Он казался совершенно чужим, словно мы с ним не встречались почти год. Несколько последних месяцев полностью перечеркнули мою жизнь, вывернули ее самым причудливым образом. То, что раньше казалось главным, стало совсем неважным.
Линда, подумай, продолжил Штефан, не дождавшись от меня ответа. Нельзя рвать вот так, не давая мне даже минимальной надежды на прощение. И нельзя из-за обиды связываться со всякими проходимцами.
Положим, это еще вопрос, кто из нас больший проходимец, возмутился Дитрих. А еще кому-то пора смириться, что девушке он попросту неинтересен.
Руки Штефана, на которые я как раз смотрела, дрогнули и чуть сжались, но на этот раз в них ничего не появилось. К моему огромнейшему облегчению. Но рассчитывать на его вечное терпение я не могла.
Штефан, тебе лучше уйти, твердо сказала я.
Я уйду, а он останется? Мой бывший жених сузил глаза и зло кивнул на Дитриха.
Штефан, тебе лучше уйти, твердо сказала я.
Я уйду, а он останется? Мой бывший жених сузил глаза и зло кивнул на Дитриха.
Если вы, инор Эггер, уйдете, то и в моем присутствии не будет необходимости, заметил тот. Инорита Мельсбах ясно же сказала, что вас боится, из за чего и попросила меня ее охранять.
Видел я, как вы ее охраняете, инор Хартман, ядовито сказал Штефан. Мне доводилось охранять не хуже, а подозреваю, даже лучше.
Разве что потому, что вам никто не мешал, невозмутимо сказал Дитрих. Уверяю вас, когда мы с Линдой вдвоем, мои охранные навыки многократно увеличиваются.
Штефана немного перекосило от такого заявления, поскольку понять его можно было по-разному и не всегда лестным для меня образом. Не дожидаясь, пока Штефану опять придет в голову показать, чем он еще владеет из погодной магии, я повернулась к Дитриху и возмущенно сказала:
Извольте выражать свои мысли таким образом, чтобы окружающие не пытались истолковать их так, как делает сейчас Штефан!
Но он ничуть не смутился и ответил:
Не могу же я ему заявить, что перестаю вас охранять сразу, как за нами закрывается дверь. Боюсь, это разозлит инора Эггера гораздо сильнее.
Линда, не выдумывай, запротестовал Штефан. Разве я могу подумать про тебя плохо?
Но ты же посчитал нужным подняться, чтобы проверить, чем мы занимаемся, воинственно сказала я.
Я сказал, что не могу думать плохо про тебя, возразил он. Мое хорошее отношение не распространяется на инора Хартмана, который ведет себя столь странным образом. И, кстати, делает странные заявления, которые тебя обижают.
Дитрих прокашлялся, но каким-то таким странным издевательским образом, что Штефан опять явно начал злиться. Стояла я как раз между ними, и если он вдруг потеряет контроль, окажусь на линии удара. Это меня совсем не вдохновляло.
Знаете что, иноры, сказала я. Идите-ка вы оба по домам. Спокойной ночи.
И отошла в сторону, пропуская Дитриха на выход. Он вышел, и я сразу же захлопнула дверь. Друг с другом они разговаривать не стали, а если и пытались прожечь ненавидящими взглядами, то я этого не видела, что меня полностью устроило. Убедившись, что они начали спускаться по лестнице, я заняла наблюдательный пост у окна, но они и на улице не стали ругаться, а просто разошлись в разные стороны. Я свернула ужасный хозяйский матрас в тугой рулончик, перевязала кстати подвернувшейся веревочкой и засунула подальше. Не знаю, какие планы на него у собственника, и знать не хочу, но в свернутом виде он выглядит намного привлекательней.
День выдался ужасно тяжелый, поэтому я уснула сразу, как добралась до кровати. Меня не мучили кошмары, сон был ровный и спокойный. Но вот утром первой мыслью было: «Что делать дальше?» Каким образом можно было узнать, из-за чего была ссора между инорой Вернер и Эггерами? Штефан наотрез отказался рассказывать, что же там такое случилось. Но даже если бы рассказал, его рассказ потребовал бы подтверждений, потому что я не верю своему бывшему жениху. Да и имеет ли какое-нибудь отношение эта давняя история к тому, что случилось с инорой Вернер? И узнаю ли я когда-нибудь, кто, что, а главное зачем стерли из моей головы? Сколько я ни вспоминала наши разговоры с наставницей, мы никогда не касались каких-нибудь странных тем. Что она мне могла такого сказать, что потребовалось так срочно убирать? Это могла быть всего лишь фраза или даже слово, которым при разговоре я не придала ни малейшего значения, а преступнику оно показалось опасным. Но откуда он вообще мог узнать? Там никого не было, это я точно помню. Разве что кто-то сидел в соседней комнатке с архивами? Кто-то, кто не хотел, чтобы его видели посторонние вместе с инорой Вернер? Тогда он прекрасно слышал наш разговор, а я о его соседстве и не догадывалась. Мог ли это быть Штефан, который утверждал, что не поддерживает с родственницей никаких отношений? Не поддерживал или хотел, чтобы так считали окружающие? Я поняла, что не могу ответить на этот вопрос. Я ему не доверяла, но и представить его убийцей не могла. В размышлениях я не заметила, как заварила чай, и, лишь сделав первый глоток, очнулась и огорченно подумала, что есть-то нечего, и даже если я сейчас сбегаю в магазин, нужно же еще приготовить, на что желания совсем не было. Стук в дверь прозвучал неожиданно и заставил меня вздрогнуть. Сразу вспомнились вчерашние страхи. К двери я подошла, но открывать не торопилась.