До самой смерти я не забуду, как впервые увидела Астолано город, значивший так много для Хорвека. Да и не только для него.
Мы оставили за спиной один из перевалов, и искали место для привала дорога здесь походила на тропу, ведущую вниз вдоль живописного обрыва. Впереди, позади, по сторонам кругом наступали лесистые горы, разделенные цепочками озер, поверхность которых сверкала серебром на солнце и переливалась шелковой темной зеленью в тени.
Смотри, сказал вдруг Хорвек, остановив коня. Там!
Свежий ветер, словно дожидаясь его слов, разметал наши волосы, конские гривы, и я увидела лазейку, через которую он сумел пробраться сюда: между двумя горами, виднеющимися вдали, сияла лазурь, которую я уже знала.
Море! воскликнула я радостно. Удивительно, как быстро полюбилась мне незнакомая ранее стихия.
С удивлением узнавала я места, виденные когда-то в сновидении, которое я призвала, выпив мертвую кровь на пустошах. Мы двигались вперед, и горы, казалось, медленно расступались в стороны, являя нам все более полную картину: над морской гладью, на противоположной стороне бухты, блистал в лучах солнца белоснежный город, созданный, казалось, сплошь из мрамора и позолоты.
Чуть позже дорога вновь увела нас вверх, а затем, как обычно, вниз, и дивный вид скрылся за туманной синевой очередного пологого склона. Но вскоре Астолано показался нам во всем своем великолепии теперь мы смотрели на город с обрыва, а он простирался у наших ног.
Странным, чуть хриплым показался мне голос Хорвека.
Все такой же, сказал он, нарушив молчание, и мне показалось, что губы его пересохли от волнения. Я я помню
С болезненной жадностью он всматривался вдаль. Я поняла, что именно он искал, проследив за его взглядом, который вскоре остановился на темном пятне средь праздничной белизны: то были руины, окруженные строгими, почти черными зарослями островерхих кипарисов. Неотрывно Хорвек смотрел на них, и я, повернувшись к нему, чтобы задать свой глупый вопрос, замерла, зачарованная чем-то в глубине его желтых глаз.
Голова закружилась, и мне показалось, что я смотрю в огромное золотое зеркало, где отражается прекрасный город, подернутый золотистой патиной. Белоснежный лик Астолано был нарушен одним лишь темным пятном, теперь сливавшимся в сплошную черноту. Не было более ни руин, ни кипарисов лишь око тьмы, прореха, сквозь которую на солнце смотрела непроглядная молчаливая ночь. Вот тьма вздрогнула, точно в ней зародилось нечто живое, и границы ее стремительно изменили свои очертания, пожирая на своем пути белые стены, позолоченые купола, красную черепицу крыш, серебристую листву деревьев Белый город погибал, а чернота искрилась красными искрами догорающих пожарищ.
О нет, нет невольно прошептала я, и очнулась.
Хорвек смотрел на меня, чуть склонив голову набок.
Читаешь мои мысли, Йель? с неприятной улыбкой спросил он. Это умение не принесет тебе счастья, поверь.
И я в первый раз поняла, как велико его желание отомстить городу, где погибла Белая Ведьма. Никогда я еще не видела столько страсти в нем, столько жизни!.. Это было то, чего я до сих пор не знала в Хорвеке, но, вне всякого сомнения, таким был Рекхе, идущий на войну с людьми. До сих пор я не слишком старательно раздумывала над причинами, побудившими демона полукровку вернуться в мир людей и сеять здесь разрушение, с присущей мне простотой списывая все на козни рыжей ведьмы. Но теперь я знала: вовсе не одна любовь к лживой чародейке вела его убивать. «Он попросту хотел получить то, что погубило его мать! думала я, глядя на Хорвека с непривычным страхом. Торжествовать на том самом месте, где была повержена она. Выжечь дотла город, отправивший ее на казнь. Стать королем там, где когда-то мать желала сделать его наследником своей власти, и выполнить тем самым ее волю»
Да, согласился Хорвек, уняв огонь в своих глазах, но все еще кривя губы в злой улыбке. Когда-то я так ненавидел этот город, что вычеркнул из своей памяти все, что было с ним связано, и даже мысленно не произносил его названия долгие, долгие годы. А когда это проклятое имя Астолано! прошептали мне на ухо и спросили, хотел бы я получить трон, который так и не достался моей матери О, я захотел! И желал этого так, что едва не сжег себе сердце и разум.
И сейчас хочешь? со страхом спросила я.
Этого хочет что-то, оставшееся только в моей памяти, сказал он, с усилием сгоняя с лица выражение, испугавшее меня. Неважно, чего я хотел тогда. Прежним я все равно не стану.
Я не поверила ему, однако смолчала. Теперь я смутно догадывалась, о каком предопределении постоянно толкует бывший демон: он вернулся в город, которому хотел отомстить, но судьба, словно потешаясь, позволила ему исполнить это желание только после того, как низвела до полного ничтожества. Вместо того, чтобы прийти в эти земли с войной, ведя за собой неисчислимые темные силы, он стоял сейчас перед Астолано отверженным, слабым, переродившимся в человека, а за его спиной пряталась бесполезная рыжая девчонка. «Ну-ка, отомсти теперь! посмеивалась какая-то высшая сила над тем, кто в подземелье от ярости желал перегрызть себе жилы. Этот город стал еще прекраснее, чем был, и память о твоей матери здесь все так же презирают, превратив в балаганную сказку!..»