Я с некоторым недоверием взглянул на прибор, но колбы и впрямь показывали приближение полуночи. А я не только не устал, но даже не проголодался толком. Хотя, быть может, откат придет позже? Кто этих женщин знает? Вдруг это всего лишь уловка, чтобы мы побыстрее справились с задачей?
«Перерыв?» тут же соткались на полу передо мной серебристые буквы.
Да, пожалуй, задумчиво согласился я, складывая на постамент последний обломок. После чего оглядел то, что у нас получилось, по достоинству оценил выложенные из камня изящные ступни, наполовину прикрытые куском такой же каменной туники, и с тихим смешком признал: Красивые ножки. Такие грех не закончить в ближайшие несколько дней.
«До завтра», снова написал Ал и широким ручейком вытек из-под обломков. После чего вернулся на свое законное место, обратился в наковальню и застыл неподвижной глыбой, снова позабыв снять с меня зеркальную броню.
Насчет вчерашнего я его, кстати, спросил. Но из сбивчивых объяснений понял одно пока в первохраме оставалась хотя бы одна серебряная капля, алтарь действительно мог выходить за его пределы. Правда, только внутри живого носителя. Вопрос заключался лишь в расстоянии. Поскольку в первый раз Поводырь утянул меня слишком глубоко от храма, то, чтобы сохранить мне жизнь, Алу пришлось перейти в мое тело полностью. Причем пока я болтался на глубине, все было терпимо. Но как только я поднялся ближе к поверхности, алтарь, оставшись без связи с первохрамом, начал быстро тяжелеть, а я на это оказался не рассчитан. Соответственно на верхнем уровне принял на себя почти весь его вес и непременно бы сдох, если бы не сумел вовремя вернуться в храм.
Мои подозрения насчет того, что алтарь не на всяком слое способен переходить в жидкое состояние, тоже подтвердились. Как выяснилось, чем глубже во Тьме, тем проще Алу было менять форму. Собственно, эта каверна максимально допустимый уровень, где он мог делать это без носителя. На моем привычном слое он бы моментально обратился в камень или железку. А в реальном мире, подозреваю, мы бы и вовсе не сдвинули его с места, потому что силы в этой болванке хранилось немеряно. Даже с учетом того, что за тысячу лет Ал серьезно ослаб.
Вопрос о том, почему для первохрама выбрали именно этот уровень, отпал сам собой просто спуститься ниже живому человеку было бы крайне затруднительно. Собственно, каверна стала своеобразным компромиссом между пожеланиями Фола и возможностями его жнецов. Но даже так они едва не прогадали, потому что, кроме меня, за целую тысячу лет никто не сумел сюда добраться. И еще бы столько же времени не пришел, если бы владыка ночи не расщедрился на благословение.
Одним словом, получалось, что носить зеркальную броню за пределами храма я все-таки мог. Причем сколь угодно долго, не опасаясь при этом оказаться намертво в ней запаянным. Но дальше одного пешего дня пути от столицы и ниже доступных мне слоев Тьмы Ал советовал не заходить. По крайней мере, до тех пор, пока не войдет в полную силу.
Насчет невидимости он тоже согласился, что штука полезная, и сообщил, что теперь я могу использовать ее по собственному усмотрению. Для этого достаточно было лишь высказать свое желание вслух. Но поскольку наличие второй брони делало меня в определенной степени от него зависимым, то с новшествами я решил поосторожничать. И этим же утром стряс с алтаря обещание, что он по первому же требованию избавит меня от своего присутствия и не станет вмешиваться в мои дела, пока я не посчитаю нужным его об этом попросить.
Уже уходя, я вдруг вспомнил о Мэле, который на протяжении всего дня упорно держался в тени. И едва не споткнулся, обнаружив, что стремительно возвращающая прежний облик кукла тоже щеголяет в серебристом доспехе. Более того, в это самое время Мэл как раз пытался придать себе невидимость, и у него, надо сказать, неплохо получалось. Так что ему не надо было большую часть времени проводить на нижнем слое теперь, чтобы следовать за мной на темной стороне, ему достаточно было попросить алтарь об услуге.
Спасибо, Ал, бросил я, оглянувшись на наковальню. Я был не прав: ты действительно очень полезен.
Алтарь никак не отреагировал. Но когда я поднялся по лестнице и вышел в призрачный город, на снегу все же проступило мимолетное: «Пожалуйста».
Глава 3
На этот раз я проснулся оттого, что на прикроватной тумбочке яростно вибрировала зачарованная монетка. Звук от нее шел такой, словно изнутри на столешницу набросился злобный термит и теперь грыз ее, грыз вместе с моими мозгами. Так что волей-неволей пришлось открыть глаза, сесть, накрыть дрожащую монетку рукой и, бросив взгляд на улицу, где еще толком не рассвело, буркнуть:
Йен кто бы сомневался?
Пока я собирался, Мэл метнулся в храм предупредить Ала, что сегодня нас скорее всего не будет. А быть может, и завтра-послезавтра тоже, потому что монетка все это время вибрировала без перерыва, из чего следовало заключить, что дело предстояло серьезное. Собственно, только поэтому я не стал медлить и, наскоро перекусив, всего через четверть свечи взялся за прикрепленный к монете поводок. А когда, ориентируясь на него, создал тропу, то изрядно удивился, обнаружив, что она ведет снова не в кабинет Йена.