Шум, вонь и доносящийся со всех сторон грубый хохот создавали совершенно неповторимую атмосферу. Большая часть огромного помещения была заставлена грубо оструганными столами, за которыми сидели мужчины — почти все они были уже пьяны. Между столами сновали женщины, разнося напитки и нехитрую закуску. На уровне второго этажа тянулся балкон, куда выходили двери комнат, в которых шлюхи обслуживали своих клиентов. Свисающие с резного потолка масляные лампы освещали огромный задымленный зал резким красноватым светом, придающим ему зловещий вид. В воздухе отчетливо ощущались запахи вина, пота — и жадности.
За игровыми столами сидели возбужденные люди, словно задавшиеся целью побыстрее избавиться от имевшихся у них денег. В дальнем углу посетители сгрудились в кружок, время от времени швыряя монеты на пол; там, очевидно, шли петушиные бои. Однако даже относительный мир редко царил в этом гнусном месте, и Гелдон знал, что в любой момент может завязаться поножовщина. Почти все собравшиеся были вооружены — кто кинжалами, а кто и мечами.
Решив, что лучшим источником новостей может оказаться человек, стоящий за стойкой, Гелдон начал осторожно пробираться в его сторону. Оказавшись у цели, он не без труда взгромоздился на высокий стул.
— Эля, — бросил он.
Человек за стойкой, пунцовый от неумеренного потребления спиртного, с блестящей лысиной, обрамленной всклокоченными пучками седых волос, с любопытством посмотрел на карлика, еле заметно ухмыльнулся и наполнил кружку элем. Некогда белый, а теперь покрытый пятнами фартук обтягивал толстый живот, однако чувствовалось, что мускулы у этого человека крепкие и он обладает недюжинной силой. «Частенько, видно, приходится выталкивать за дверь слишком уж разошедшихся клиентов», — подумал Гелдон и, сделав глоток крепкого, горьковатого пойла, одобрительно улыбнулся и бросил на стойку несколько монет.
— На Торговой площади сегодня просто столпотворение, — небрежно заметил карлик, завязывая беседу, — да и в «Копыте», как я погляжу, тоже.
— Для дела это хорошо, — добродушно произнес толстяк, протирая грязной тряпкой кружку. — Прошел слух, будто здесь что-то должно произойти, и очень скоро. Не знаю, о чем речь, но на твоем месте я держал бы ухо востро, а язык за зубами и был готов в любой момент быстро свалить отсюда. Никто понятия не имеет, чего именно следует ожидать, но ясно, что привлекать к себе лишнее внимание не стоит.
«Ценный совет», — подумал карлик, начиная проникаться симпатией к краснолицему толстяку.
— Меня зовут Гелдон.
— Кулак, — кивнул ему мужчина.
— Кулак?
— Ну да, Кулак. — Он улыбнулся. — Догадываешься почему?
Гелдон улыбнулся, разглядывая его мускулистые, похожие на окорока руки.
— Да уж как не догадаться, — отозвался он. Его новый знакомец перегнулся через стойку, знаком показав карлику сделать то же самое.
— Как я уже сказал, здесь должно произойти нечто важное. И по-моему, это связано с…
Он внезапно замолк и слегка побледнел, глядя в сторону входной двери, словно ожидая чего-то. Удивительно, но в огромном зале наступила тишина. Гелдон обернулся: ему не терпелось узнать, чем это было вызвано.
В дверях таверны появился какой-то человек, который, вне всякого сомнения, был хорошо известен многим из ее посетителей, засуетившихся, дабы освободить ему проход меж столов. Пока он направлялся к тому месту, где сидел Гелдон, карлик сумел более внимательно рассмотреть вошедшего. Человек этот был высок и чрезвычайно худ. Узкое лицо с орлиным носом, обрамленное длинными волосами, и впалые щеки усиливали общее впечатление болезненности.
Однако незнакомец, державший под мышкой какие-то свитки, резко выделялся среди завсегдатаев таверны вовсе не этим.