Вот и стали эти мелкие лавочники искать тех, кто их защитит и сделает резкий поворот налево невозможным. Кто может противостоять вооруженным левакам и террористам Коминтерна (а Коминтерн был террористической организацией) с оружием в руках. Таким образом, и зародился фашизм, став болезненной реакцией Европы на произошедшее в 1917 году в России. В попытке не пустить в Европу большевистских чудовищ европейцы создали еще более страшных чудовищ. И проголосовали за них на выборах как в Германии, где Гитлер вполне законным путем пришел к власти.
Сталин сделал все, что мог, чтобы усугубить ситуацию в Европе. Сначала он запретил коммунистам блокироваться с социалистами, что могло бы предотвратить или, по крайней мере, отсрочить приход Гитлера к власти. Затем он поссорился с троцкистами в Испании (точнее, в Испании всех левых, кто не такой левый, как нужно Москве расстреливали по возможности). Затем он заключил пакт Молотова-Риббентроппа, чем нанес сильнейший удар по вере левых в Советский союз. Можно оценивать этот пакт как угодно, можно говорить, что он был нужен наверное, и в самом деле он дал нам передышку. Но международное коммунистическое движение было подорвано именно тогда
После войны по приказу Сталина были расстреляны виднейшие деятели братских коммунистических партий Восточной Европы. Как сейчас выясняется, это было результатом широкомасштабной кампании провокаций со стороны ЦРУ США на которые Сталин повелся.
Победа СССР в Великой отечественной войне послужила реабилитации режима как внутри страны, так и за ее пределами. Но не до конца.
За ним последовали разоблачение преступлений Сталина на ХХ съезде и конфликт с коммунистической партией Китая. Маоистские ревизионисты, как их прозвали в СССР стали довольно быстро отнимать у СССР приверженцев в третьем мире. В первом же мире в кампусах западных университетов стал крайне популярен троцкизм.
В СССР же уже при Брежневе вошел в полную силу идеологический застой. Теория полностью уступила место практике. Советским ученым не дали изучить ни еврокоммунизм, ни евросоциализм. О том чтобы искать какие-то пути взаимопонимания с ними или с маоизмом, или с троцкизмом не могло быть и речи. Идеология выродилась в рисование портретов Ленина, в подготовку речей для генсеков до съездов и прославление их после. О том, что эти речи уже не вызывают ничего кроме раздражения как то не думали. Как и о том, что действительность сильно отличается от того, что представляют себе наверху. В итоге пришли к андроповскому мы не знаем общества, в котором живем. Просто замечательно.
При этом само общество стремительно менялось. В 1917 году Россия была крестьянской страной, людей с менталитетом горожан было не более 57 %, да и те в основном позже подались в эмиграцию. В 1977 году большая часть советских граждан три четверти жили в городах. Война и индустриализация привели к тому что общество стремительно, возможно даже слишком стремительно повзрослело. Ни о какой солидарности говорить больше не приходилось. Но оно по-прежнему вынуждено было жить по законам, составленным крестьянами и детьми крестьян. Михаил Суслов, второй человек в Политбюро в молодости был пастушком годился ли он на роль второго человека в ядерной сверхдержаве? Мог ли он найти общий язык, точки соприкосновения, например, с коллективом работников атомной электростанции?
Говорить о том, что в советском обществе не было тех, кто не понимал всю ненормальность и гибельность такого положения дел не приходится. Может, даже Горбачев был прав с тем, что начал переходить на «городской» еврокоммунизм только слишком поздно и слишком неумело.
Говорить о том, что в советском обществе не было тех, кто не понимал всю ненормальность и гибельность такого положения дел не приходится. Может, даже Горбачев был прав с тем, что начал переходить на «городской» еврокоммунизм только слишком поздно и слишком неумело.
В. Зубок «Дети Живаго»
До советского вторжения в Прагу еще существовала возможность союза между просвещенными аппаратчиками, экономистамиреформаторами, ученымиреформистами и левым культурным авангардом. Но мы были слишком молоды во времена XX съезда, а потому еще не могли превратить Оттепель в настоящую весну
В кремлевском руководстве еще не было такого человека, как Михаил Горбачев, который взял бы на себя инициативу и возглавил подобный союз.
Уильям Таубман «Горбачев, его жизнь и время»
Среди консультантов Горбачева были и просвещенные аппаратчики: Черняев, Шахназаров и Брутенц из международных отделов ЦК; Николай Детинов и Виталий Катаев из оборонного отдела ЦК и опытные, заслуженные дипломаты Валентин Фалин и Анатолий Ковалев. Черняев вспоминал (говоря только о либерально настроенных коллегах, которым поручалось проработать идеи независимо мысливших европейских коммунистов): в наших двух международных отделах нас таких было много наверное, десятки. И совсем не еврокоммунисты привнесли в их мышление свободу, добавляет Шахназаров: Мы созрели для нового мышления, оно складывалось у нас само, без посторонней помощи.
Все эти люди стали, по выражению Грачева, чемто вроде профессиональной армии, которая ждала своего полководца, а к ним готовы были примкнуть ученые, мечтавшие активнее поддерживать контакты с зарубежными коллегами, хозяйственные руководители, местные партийные начальники, с досадой наблюдавшие, как их ресурсы поглощает оборонный бюджет, и даже высшие чины внутри КГБ вроде Николая Леонова, который рассуждал так: Люди из военнопромышленного комплекса совсем не брали в расчет экономику. Они думали, что наши ресурсы неистощимы, как будто их не информировали об истинном положении в стране. Можно было писать кучу аналитических записок, вспоминал Шахназаров, но все это было ни к чему, пока кресло генерального секретаря не занял [новый] руководитель