Куда! Стоять! конвоир вскинул винтовку.
По ногам! Живым брать! заорала Маша.
Куда! Стоять! конвоир вскинул винтовку.
По ногам! Живым брать! заорала Маша.
То ли по собственной воле, то ли по команде Маши конвоир стрелял по ногам.
Попытка побега, товарищ старший лейтенант, конвоир, передернув затвор, выбросил стрелянную гильзу.
Вижу. И что же ты его?
Товарищ старший лейтенант госбезопасности, разрешите обратиться? начальник конвоя с удивлением посмотрел на Машу. Обращайтесь!
Этот пленный, Маша указала взглядом на корчившегося на земле немца, военный преступник. Он не рядовой Вермахта, он эсэсовец, командовал карательным отрядом. Деревню они под Москвой сжечь хотели вместе с людьми, да мы помешали. Я его опознала и готова дать показания.
Так, глаза старшего лейтенанта блеснули недобрым огнем. Каратель, значит. Разберемся! Пошелюк! Симонов! подозвал он бойцов, Немца в НКВД это по их части. И вам, девушка, придется пройти тоже.
Конечно, конечно, согласилась Маша.
Вот это встреча! Уж кого, кого, а особиста лейтенанта Трофимова, теперь уже капитана, с которым в свой первый день пребывания в прошлом пакет на По-2 везла Маша, встретить никак не ожидала. Он-то тут откуда? Узнал ее сразу.
Маша! Живая, уже лейтенант и награды есть! Поздравляю! Ну, присаживайся. Чего тут случилось? Мне тут доложил только, что ты в том немце, которого при побеге подстрелили, эсэсовского карателя опознала.
Да, опознала, подтвердила Маша.
Хорошо, кивнул Трофимов, под протокол показания давать будешь.
Маша рассказала все, что помнила. Прочитала, поставила подпись.
Да, протянул Трофимов. Я бы тоже, наверное, такое запомнил из нагана в сердце. Самому до сих пор тот бой по ночам снится, когда танк с гранатами подрывать полез. Сильно нас тогда немцы танками жали. Подорвал я его, а он меня. Осколок из-под сердца так и не вынули. Вот здесь в контрразведке теперь. И тебя, вижу, тоже зацепило.
А, ерунда, отмахнулась Маша. В порядке почти. Руку подлечу и на фронт.
Зазвонил телефон. Капитан Трофимов снял трубку.
Да. Привезли переводчика, отлично! Заводите.
Фрау лейтенант ошибается. Он не офицер СС, а ефрейтор. Документы в машине сгорели случайно.
Спроси его, обратился Трофимов к переводчику, почему пытался бежать?
Он говорит, что сам сейчас не понимает почему? Побежал и все.
Раздеть его! приказал вдруг Трофимов конвоирам. На груди след от пули в области сердца должен был остаться.
Не надо, вдруг сказал немец на довольно хорошем русском языке. Я не ефрейтор, я гауптман. Мое настоящее имя Адольф Гимлер. Но мы не проводили карательной акции. Жители той деревни подлежали вывозу для добровольной работы в Германии, а в СС я никогда не был.
Был, был! Я тебя в их форме видела, улыбнулась Маша.
Ох ты, и русский знает! обрадовался Трофимов. Это хорошо. Мы с тобой еще долго по душам говорить будем. А про добровольную работу в Германии ты фюрерам своим расскажешь. Один в двух лицах. В общем все. Товарищ Воронина, вы свободны. Спасибо за помощь. Если будете нужны, мы вас вызовем. Можете идти.
Машка, ты где так долго была и чего довольная такая? Я думала случилось чего! встретила ее вопросом Аня.
Случилось, Анечка, случилось, Маша опустилась рядом с Аней на диван. Сейчас расскажу.
Знаешь, а может быть и хорошо, что ты его тогда там не кончила, немного подумав сказала Аня. Теперь его по трибуналу, как бандита, к стенке поставят, или на первой осине вздернут, чтобы люди видели. А потом и до Гитлера доберемся. Я бы его за все, что он сделал, на кол посадила, только бы не сбежал.
Я бы тоже, согласилась Маша. Пускай помучается!
Анечка, отгадай, что я тебе принесла? Надежда Васильевна положила на стол внушительного размера сверток.
Ну, если подумать, Аня закатила глазки. Если по размеру судить мою левую ногу.
Правильно! Угадала, доченька! Сделали тебе протез, моя хорошая! Хватит тебе на трех ногах прыгать. Ходить пора начинать.
Мама Ани развернула сверток. Протез, как протез деревянный с ременным креплением.
Вроде ничего, подумала Маша, хотя, тяжелый, наверное. Но уж лучше так, чем на костылях.
Аня просунула культю во внутрь протеза, затянула ремни.
Подожди, не вставай, остановила ее Маша. Сначала это надень. И протянула Ане гольфы. Подарок, чтобы протеза видно не было. Ты же не бабка старая, чтобы круглый год чулки носить!
Аня просунула культю во внутрь протеза, затянула ремни.
Подожди, не вставай, остановила ее Маша. Сначала это надень. И протянула Ане гольфы. Подарок, чтобы протеза видно не было. Ты же не бабка старая, чтобы круглый год чулки носить!
Ой, спасибо, Машка! Аня расплылась в улыбке, вроде надела и, как снова двуногая.
Ладно, сейчас проверим, насколько.
Ой, Аня сморщилась.
Что, больно, доченька? забеспокоилась Надежда Васильевна. Если больно, то подождем давай, пусть ножка еще подживет. И вообще, зря ты его сейчас примерять стала. В госпитале надо было, при докторе.
Да нет, мама, Аня отрицательно покачала головой. Не то, чтобы больно чувствительно просто. Но это для первого времени. Врачи сказали нормально. Нога привыкнуть должна. А так ничего, удобно. Мастеру спасибо скажи, Аня осторожно переступая, подошла к зеркалу, спрятала за спину костыли. Осмотрела себя придирчиво. Ничего, сойдет. Скоро бегать буду. Еще раз, Машенька, за подарок спасибо.