Где контейнер? Или попробовать застирать? Гм, мыльный порошок, вода, так Остался ведь лишь комбез оператора, похолодает в шортах не нагуляешься
Незаметно его мысли и действия переключились на импровизированную стирку: одна рука, по локоть погрузившаяся в пакет, мяла одежду, а другая прижимала горловину упаковки, чтобы не вытекал мыльный раствор. Закончив с кустарной стиркой, промокнул комбинезон полотенцами и повесил под зажим.
В этот момент пришла и пожелала уходить одна мысль.
Он связался по внутренней связи с командиром и узнал, что тот занимается в оранжерее капустой.
Вот и славно. Никаких помех.
Пребывая ещё немного подшофе, он добрался до лаборатории, где вскрыл все контейнеры с тихоходками. Расколол стёкла микроскопа.
Летите, мишки! Впитывайте влагу, живите!
Не видел, как микротельца разлетаются по помещению, но мог живо представить: распушённый одуванчик, раскрывающаяся роза из пунктира капелек. Хотел видеть именно так.
Глупо, как глупо, тут же укорил себя Первый, шарахаясь от эйфории к хандре. Эти два состояния конкурировали, будто солнечное и межзвёздное влияния в динамической гелиосферной мантии. Глупо, это всего лишь бактерии ну ладно, пусть не бактерии очень маленькие животные, но всё-таки
Что всё-таки? У них даже пальчики есть на конечностях, а мы их излучением, под воду, за борт!
Но они ничего не чувствуют
Да? Ты уверен?
Прежде чем нырнуть в люк, он обернулся к лабораторным столам. Закрыл глаза, завалил русло мыслей камнями образов, улыбнулся. Крошки-тихоходки плавали по лаборатории. Полноправные хозяева модуля.
Возможно, они были счастливы.
Это немного подняло Первому настроение.
Он распахнул люк и заглянул внутрь.
Катышки свечных огоньков были едва различимы. Глаза приспосабливались к темноте. Включил свет пусть ворчит, хоть что-то от него услышит! проморгался.
В каюте стоял тяжёлый воздух. Вентилятор задыхался хрипом.
Как ты?
Тишина.
Колдуешь с огоньками?
Второй молча смотрел куда-то в сторону.
Выбирайся из своей паутины. Пройдёмся.
Смердящее безмолвие.
Эй! Придётся вытащить тебя силой! Слышишь?
Разумеется, Второй не слышал.
Что-то порвалось внутри Первого лопнуло, не сейчас, раньше, стоило только признать.
Этот запах Он больше не мог его игнорировать. Всё это
Согнулся, переждал рвотные спазмы, выскользнул наружу, потянул на себя люк, но остановился, поднырнул под кромку.
Посмотрю в последний раз, заверил себя.
Свернувшаяся кровь разлетелась по всему объёму каюты тёмными шариками. Мертвец висел в эластичных ремнях «Морфия», уставившись пустыми глазами на синеватые шапочки свечей. Раззявленные рты запястий. Испятнанная гнилью кожа. На стенах: фото родных, какие-то личные вещички, потерявшие контекст воспоминаний безделушки
Первый задохнулся слезами, смрадом разложения.
Горят ли свечи на самом деле или только в его воображении? Когда он их поджёг? Сколько длится этот ритуал?
Круглое пламя будущие миссии перспективные исследования нет
Он обо что-то ударился. Прочь, прочь, прочь!..
Не мешать Второму. Не делать глупостей. Уйти куда?
Вестибулярный аппарат предал его. Бортинженер схватился за переборку. Поплыл лицом вперёд, перепачканный слюной и слезами. К панорамному обзорному куполу своему давнему врагу. Хватал ртом воздух, зная, что кислород в норме, что электролизер «Электрон» исправно разлагает техническую воду, но ничего не мог с собой поделать. Рыба на берегу. Обезвоженная тихоходка, проспавшая целый век в клочке сухого мха посреди пустыни, но не желающая умирать. Первый задыхался. Дёрнулся к шкафу в нише, принялся бороться с замком. Победил.
Сука, давай
Рванул из держателей канистру, отлетел к противоположной стене. Зарычал.
Когда кислородная шашка зашипела и принялась гореть, он немного успокоился. Жадно задышал над струями кислорода, выделяемыми при медленном горении перхлората лития и железного порошка.
Позади глазных яблок объявилась пульсирующая боль. Бортинженер врезался плечом в светильник и тихо засмеялся.
Вперёд, вперёд, вдоль перекрученных кишок кабелей по течению.
К семи иллюминаторам купола. К Земле. К реальности.
За бортом станции висел мёртвый шарик, укрытый коростой пылевых облаков. Мантией загрязнённой атмосферы.
Сколько взрывов насчитал Второй девять дней назад, прежде чем закрыться в каюте и расковырять себе вены? Сколько их было всего, этих ярких пятнышек, вспыхивающих словно диоды на сигнальном табло?
Очень много
Сверху ещё страшнее, думал Первый. Не красный гриб, дыбящийся на горизонте, а просто пухнущая точка точки Ужасающе-схематичные, какие-то нереальные, они подарили надежду (ты жив, ты далеко, это тебя не касается), которая не что иное, как очередной обман.
Возвращаться больше некуда.
И всё, что они могут сделать развернуть телескоп в другую сторону. Изучать микроорганизмы, баюкать в колыбели микрогравитации пламя, делать превосходные снимки загадочной бездны
Делать вид, что ничего не случилось. Как и договорились друг с другом, с подступающим безумием.
Делать свою работу. Не оборачиваясь.
Делать свою работу. Каждый день. Удел «небожителей». Под вальс привычных витков.