Добрый самаритянин, стало быть.
Анонимный звонок, поправил его бармен.
4
Дженко ступил на порог «Кью-бара», и жара тотчас же вцепилась в него, стиснув голову, шею, плечи. Зной казался живым: невидимый хищник, от которого не было спасения. Бруно с трудом дышал, но все равно сунул сигарету в рот, прикурил и стал дожидаться, пока никотин окажет свое действие.
Как теперь ему может повредить никотин?
Бруно огляделся. К трем часам дня улицы в центре опустели. Непривычное зрелище в такой час, в таком районе и к тому же в выходной. Магазины и офисы закрыты. Ни одного прохожего. Призрачная тишина. Только светофоры бессмысленно продолжали регулировать движение на улицах, свободных от машин.
По причине запредельно высоких температур власти, охраняя здоровье сограждан, были вынуждены прибегнуть к чрезвычайным мерам. Жителям рекомендовалось спать днем и выходить из дому только в темное время суток. Чтобы переход на новый режим прошел безболезненно, были изменены графики дежурств полицейских, пожарных и персонала больниц. Все учреждения открывались ближе к концу дня и закрывались на рассвете. Даже суды начинали работу в вечерние часы. Предприятия и фирмы приспособились к переменам: около восьми вечера толпы рабочих и служащих спешили на работу, как в обычный час пик. Никто не жаловался. Напротив: в универмагах и мелких лавочках наметился подъем в делах, поскольку люди с нетерпением дожидались прохлады, чтобы покинуть дома. Едва солнце начинало клониться к закату, они вылезали из своих нор, будто крысы.
Уже около недели дни начинались на закате.
Погода сошла с ума, сказал себе Бруно, вспоминая то, что случилось в прошлом году в Риме, когда сильная гроза обрушилась на город, вызвав блэкаут и опустошительное наводнение. Последствия загрязнения окружающей среды, глобального потепления и в целом похабного отношения к планете. Много ли нужно времени, чтобы проклятый человеческий род истребил себя, сам того не замечая? Беда, и только. Но тут он вспомнил о талисмане, который лежал в кармане пиджака, и рассудил, что, по сути, эта проблема больше его не касается.
Поэтому решил, наплевав на все, внести свой вклад во всеобщее запустение: сделал пару затяжек, бросил сигарету на раскаленный тротуар и раздавил подошвой. Потом направился к машине, припаркованной за углом.
Анонимный звонок.
Ведя подержанный «сааб» по пустынным улицам, Дженко обдумывал информацию, полученную от Квимби. Кондиционер в машине уже много лет не работал, и Бруно держал окна открытыми. Волны горячего воздуха накрывали его, потом откатывались: казалось, он едет сквозь пожар. Бруно было нужно пристанище, не для того, чтобы укрыться от жары, а для того, чтобы поразмыслить спокойно. Хватит ломать голову, тебя это не касается. Но его мучило сомнение. Кто позвонил в полицию? Почему информатор сам не оказал помощь Саманте? Почему не назвал свои координаты? Этот неизвестный мог сделаться героем дня, но предпочел остаться в тени. Чего он боялся? Или что хотел скрыть?
Дженко знал, что не в силах рассуждать здраво. Перебрал текилы, а может, мешает проклятый листок в кармане. Он мог затвориться в гостиничном номере, который снял неделю назад, продолжить пьянку, начатую в «Кью-баре», и погрузиться в глубокий сон, надеясь не проснуться.
Это не пройдет безболезненно, старик, смирись.
Он решил, что оставаться одному не стоит. Но в таком его состоянии Бруно мог вытерпеть только один человек.
Когда Линда открыла дверь, Бруно понял по выражению ее лица, что вид у него ужасный.
Боже правый! Ты сошел с ума ходить по улицам на такой жаре, рассердилась она, затаскивая его внутрь. Еще и напился, добавила, скривившись от отвращения. Его бледность и круги под глазами Линда приписывала аномально высокой температуре воздуха и алкоголю.
Дженко не стал ее разуверять:
Можно войти?
Ты уже вошел, идиот.
Окей, могу я посидеть у тебя немного или ты занята? Его одежда от пота промокла насквозь, голова кружилась.
У меня клиент через час, отвечала она, запахивая на бронзовом теле синее шелковое кимоно. Вырез открывал маленькие крепкие груди.
Мне нужно полежать несколько минут, этого хватит. Бруно двинулся в комнату, высматривая диван. В отличие от «Кью-бара», кондиционер работал, жалюзи были опущены, и все тонуло в приятной полумгле.
От тебя, знаешь ли, несет блевотиной. Надо бы и душ принять.
Не хочу доставлять тебе столько хлопот.
Ты доставишь мне больше хлопот, если провоняешь квартиру.
Бруно уселся на белый, под цвет паласа, диван, который царил в гостиной среди мебели, покрытой черным лаком, и множества единорогов. Те были повсюду, в самых разных формах постеры, статуэтки, мягкие игрушки; даже заключенные в стеклянных шарах, где все время идет снег. Истинная страсть Линды. «Я единорог, сказала она о себе как-то раз. Прекрасное создание из легенды: никто в здравом уме никогда не признается, что верит в единорогов, но люди веками искали их и ищут до сих пор, надеясь, что они существуют».
В одном Линда была права. Она настоящая красавица. Поэтому мужчины всегда искали ее. И готовы были дорого платить за ее любовь.