Кредит тогда взять было практически негде. Единственная организация, которая могла реально помочь умирающему издательству, была облисполком. Нашел я там одного дядечку фамилию или должность даже не спрашивай, все равно никогда не скажу. Тем более что после него на этом посту сменилось поочередно пять или шесть человек. Так вот, один раз я повстречался с этим чиновником, второй. На третий или четвертый раз он мне твердо пообещал, что кредит для издательства даст. Ну, я обрадовался, конечно. Сидим, пьем чай, дальше разговариваем. И я смотрю, он стал ко мне подходить. То с одной стороны потрется. То с другой.. Намекать стал.»
На что? задал свой очередной глупый вопрос бывший учитель физкультуры.
На то самое! вскипел Гленский. В общем, пидором тот чиновник оказался.
Ну, а как же кредит?
А никак. В издательство я вкладывал свои деньги.
Подробности той, давнишней беседы с редактором издательства «Мангазея» Серега Быков еще раз «прокрутил» в голове перед тем, как вновь подняться на второй этаж все того же старинного здания недалеко от железнодорожного вокзала. В прошлый раз, после длительной «обработки», Серега так «укатал» бедного редактора, что тот, скрепя сердце, согласился в частном порядке взять и прочитать многостраничный «опус» новоявленного «литератора». «Только я ничего не обещаю!» сразу предупредил бывшего физрука Гленский. Да времени свободного у меня очень мало. Так что наберись терпения месяца на три. Договорились?»
С того разговора прошло как раз три месяца. Слово свое главный редактор сдержал книгу Серегину прочитал, и теперь был готов высказать по ней свое мнение.
Вот только какое оно, это мнение?
Гленский встретил Серегу не очень приветливо. Было видно, что он чем-то неприятно озадачен. Но, как правильно определил Серега не содержанием «романа» про инопланетную живность.
В общем, все оказалось не так плохо, как с замиранием сердца ожидал того Быков. Смысл рекомендаций главного редактора оказался прост: писать еще, пробовать посылать написанное в крупные московские издательства, которые издают фантастику. А там. Чем черт не шутит?.
А чем вызвано ваше плохое настроение? Задал, наконец, Быков свой вопрос, который давно уже вертелся у него на языке.
Да, вот. - посетовал Гленский. Тут праздник у меня. Юбилей, так сказать. Пятьдесят лет.
Только сейчас Серега обратил внимание на многочисленные поздравительные адреса, стоявшие в шкафу за спиной владельца издательства.
Ну, и что же в этом плохого? Искренне удивился Быков. Гленский посмотрел на него так, что Сереге сразу захотелось поискать себе стул в другом кабинете. Однако Владимир Васильевич ничего не сказал, ненадолго задумался.
Все поздравляют, звонят, подарки дарят. Но ощущение при этом такое, как будто дерьма объелся.
Это как?
Да так. Впечатление такое, что жизнь на этом окончена. Все! Прошла жизнь. Помирать пора.
Да ну. Вы бросьте хандрить. Это пройдет. Вон, у Вас «свежая» грамота за футбол висит. Значит, до сих пор играете. Соберитесь с друзьями. Поиграйте в футбол, сразу забудете про свой «юбилей».
Не знаю. Так, наверное, и сделаю.
Через неделю Быков почти случайно заглянул в издательство. Главного редактора он застал в его рабочем кабинете. Гленский был как всегда бодр, и даже весел. Но его левая рука была в гипсе, она была согнута в локте под прямым углом и покоилась на свежем, перетянутом через шею редактора белом бинте. У Сереги от удивления полезли на лоб глаза.
А! Это? В знак приветствия редактор махнул ему загипсованной рукой. Это я в футбол играл. На соревнованиях ветеранов, в Академгородке. Вообще-то ветераны аккуратно играют. А тут чего-то «затравились», «завелись».
Мяч был у меня, защитник подставил ногу под мяч, я это видел, но все равно пошел встык.. Результат перелом обеих лучевых костей.
Выглядел при этом главный редактор очень довольным, почти счастливым.
Очередной визит адвоката Певзнера в Октябрьское РОВД принес ему всего один, зато очень неприятный сюрприз.
В деле Чаркина появился свидетель.
За несколько дней, прошедших с момента его последней встречи с Романом Чаркиным, милицейская карательная «машина» успела сделать еще один «оборот», еще глубже затягивая в свои недра бывшего десантника, неосторожно попавшего между ее «шестеренок». Примерно в то же время, когда был задержан Чаркин, в руки октябрьских оперов за то, что в очередной раз вовремя не отметился, попал условно осужденный 30-летний наркоман, в последней стадии развития этой болезни. Жить ему, по мнению врачей, оставалось всего несколько месяцев. Опера это знали, показали ему «дозу» и поставили условие: если он выступит свидетелем по «делу Чаркина», то он гарантированно будет иметь эту «дозу» два раза в сутки. Если откажется то его условное отбывание наказания быстро переведут в реальное. Однако парень, не смотря на запущенную «болезнь», до конца остатков порядочности еще не растерял. Да и обычный человеческий страх присутствовал тоже: разве можно безнаказанно оговорить невиновного человека?
Можно! заверили его в милиции. А чтобы он не беспокоился за свою жизнь, которой и так осталось не очень много, ему рассказали, что в суде он имеет право давать показания так, чтобы его не видел обвиняемый, не знал его имени. В комнате рядом устанавливается телевизионный монитор, свидетель видит все, что происходит в суде, ему можно задавать вопросы. При этом голос свидетеля специальной аппаратурой искажается так, что узнать его невозможно. Имя свидетеля судье передается в запечатанном конверте, но вслух не оглашается.