Бетти только что спасла твою сестру, Донни. Спасла Акацию. Ты понимаешь?
Мальчик отрицательно затряс головой.
Кусок моркови попал Касе в дыхательное горло, и она не могла дышать. Она могла даже задохнуться насмерть. Бетти спасла ей жизнь. Она специально сжала ее посильнее, чтобы морковь выскочила. Знаешь, кто у нас теперь Бетти? Она настоящий герой!
Донни неуверенно поглядел на Бетти, потом пожал плечами и снова отвернулся, словно герои без развевающихся плащей, мечей и бластеров не представляли для него особого интереса. Взобравшись на свой табурет, он снова взялся за ножницы.
Дом повернулся к Бетти.
Ты, наверное, думаешь, что я плохой отец? проговорил он неуверенно.
Бетти покачала головой.
Почему я должна так думать?
Ну, как же Я оставил своих детей с совершенно незнакомой женщиной, оставил совершенно одних и не позаботился о том, чтобы они чтобы они были в безопасности.
Но ты позаботился, возразила Бетти. Ты знал, что со мной они будут в безопасности. Тебе нужна была помощь, и ты оставил детей с человеком, которому доверяешь. Со мной. Ты же знал, что мне можно доверять, не так ли? Она улыбнулась, баюкая на руках его ребенка.
Некоторое время Дом смотрел на нее в упор, пытаясь постичь смысл ее слов. Наконец его лицо смягчилось, губы тронула слабая улыбка.
Да, наверное, сказал он. Наверное, можно и так сказать
Так и есть! ответила Бетти. Ты знал, что делаешь, хотя, быть может, это решение ты принял, руководствуясь не столько разумом, сколько интуицией. А теперь Думаю, ты можешь вернуться к своей работе. Ступай в кабинет и ни о чем не волнуйся. У нас все будет в порядке, верно?
Свои последние слова она адресовала Донни, который, однако, не откликнулся и только продолжал увлеченно орудовать ножницами.
Дом вздохнул и задумался. Некоторое время он переводил взгляд с Акации на Астрид, с Донни на Бетти, потом покачал головой.
Нет, сказал он. Я останусь здесь, но не потому, что я тебе не доверяю. Просто нормальный отец должен проводить время со своими детьми, а работа Он показал глазами куда-то на потолок. Работа подождет. Займусь делами попозже. Так, Дон?
Донни кивнул, не поднимая глаз от бумажной «лапши».
Знаешь, а ведь ты права. Дом снова повернулся к Бетти. Когда я впервые тебя увидел, у меня действительно появилось такое чувство, будто мы Ну, так ведь иногда бывает: смотришь на человека и вдруг понимаешь, что он здесь не просто так, что он особенный. Странно Он покачал головой, словно почувствовав, что говорит слишком много или не совсем то, что нужно. Странно, повторил Дом и, бросив на Бетти еще один взгляд, улыбнулся и произнес одними губами: Спасибо тебе
Бетти улыбнулась в ответ и так же тихо ответила:
Не за что.
22
Одного-двух гостей Арлетта помнила. Девушка по имени Анна и молодой человек, которого звали Чарльз, были среди певцов, исполнявших рождественские гимны. Что до остальных, то они выглядели совершенно незнакомыми. Их лица кружились у нее перед глазами, словно стеклышки в калейдоскопе: молодые, разгоряченные, шумные, пьяные девушки с именами типа Вирджиния или Маджента и молодые люди с именами Клод, Фрэнсис или Льюис. Кто они? Откуда?.. Впрочем, одеты они были шикарно, а болтали и смеялись заразительно и весело. Гидеон, с которым она пришла в клуб «Белый олеандр» на Уиндмилл-стрит, представил их просто как «остальная банда», и Арлетта была рада оказаться в подобном обществе.
Раньше ей и в голову не приходило, что она может когда-нибудь оказаться в столь модном заведении, которое казалось особенно шикарным по сравнению с тем, как выглядел ночной Сохо. Разруха, грязь, шныряющие в подворотнях беспризорники, заваленные навозом мостовые, запах гниющих листьев, немытых тел даже темнота не могла скрыть бьющих в глаза и в нос признаков общего упадка. Дома в Сохо были маленькими, ветхими и стояли почти вплотную друг к другу совсем как в самых дальних и мрачных закоулках Сент-Питерс-Порта, где рыскали только шайки татуированных матросов, отравлявших воздух запахами малайского рома и жевательного табака. А еще здесь на каждом углу стояли проститутки, нагло, открыто, чуть ли не с вызовом выставляющие себя напоказ всему миру кричаще и безвкусно одетые, обильно и небрежно накрашенные, с грубыми лицами и хриплыми голосами. Арлетте особенно запомнилась одна женщина, у которой была такая большая грудь, что казалось, будто она только из нее и состоит. К счастью, с ней был Гидеон, поэтому Арлетте было не так страшно, как если бы она оказалась здесь одна.
Дверь в клуб напоминала товарный люк на задворках какого-то магазина. Само заведение находилось в полуподвале, и спускаться туда нужно было по скрипучим деревянным ступенькам, которые вели в похожую на пещеру мрачную комнату, освещенную укрепленными вдоль стен газовыми рожками. В первую минуту Арлетта даже немного оробела, но ее испуг быстро прошел, когда они прошли в главный зал, отгороженный от вестибюля тяжелой портьерой из золотой парчи. Стены в зале были задрапированы золотой тканью, маленькие столики стояли вокруг небольшой, обитой темно-красным бархатом эстрады, на столах горели разноцветные лампы, а официантки, изображавшие, по-видимому, греческих богинь, были наряжены в свободные белые хитоны. На эстраде улыбающийся чернокожий мужчина с короткими курчавыми волосами (в полумраке сверкали его белоснежные зубы) виртуозно играл на контрабасе, прижимая к себе инструмент, словно партнершу в танцах. Рядом с ним склонялась над клавишами пианино худая светловолосая женщина в расшитом стеклярусом вечернем платье.