Он взглянул на разбросанные по столу документы, взял одну бумажку и воскликнул:
О нет! Только не говори, что принял за чистую монету ахинею этой журналистки!
Дерек, я только хотел убедиться, что
Он не дал мне закончить фразу:
Джесси, досье железобетонное! И ты это знаешь не хуже меня. Ладно, пошли, народ ждет.
Я кивнул:
Минутку, Дерек. Сейчас иду.
Он вздохнул и вышел из кабинета. Я взял лежавшую на столе визитку и набрал номер Стефани. Телефон у нее был отключен. Накануне я уже пытался ей звонить, но тоже тщетно. Сама она после нашего понедельничного разговора со мной не связывалась, и я решил не настаивать. Где меня искать, она знала. В общем, я сказал себе, что Дерек прав, нет никаких причин сомневаться в выводах расследования 1994 года, и с легким сердцем спустился к коллегам в кафетерий.
Но через час, вернувшись в кабинет, я обнаружил факс от полиции штата из Ривердейла, в Хэмптонах: пропала молодая женщина, Стефани Мейлер, журналистка тридцати двух лет. С понедельника о ней ничего не известно.
У меня кровь застыла в жилах. Я вырвал бумагу из аппарата и схватился за телефон связаться с отделением в Ривердейле. Полицейский на том конце провода сообщил, что сегодня после обеда к ним приходили родители Стефани Мейлер. Они беспокоятся, что дочь с понедельника не проявлялась.
Почему родители обратились напрямую в полицию штата, а не в местную полицию? спросил я.
Они обращались, но, похоже, местная полиция не восприняла их всерьез. Вот я и решил связаться с уголовным отделом. Может, это все ерунда, но уж лучше я вам сообщу.
Правильно сделали. Я этим займусь.
Я немедленно позвонил матери Стефани. Она сказала, что очень волнуется: последний раз они с дочерью разговаривали в понедельник утром, и с тех пор тишина. Мобильник Стефани отключен. Подруги тоже не могут с ней связаться. В конце концов она с местными полицейскими отправилась на квартиру к дочери, но там тоже никого не было.
Я помчался к Дереку в административный отдел.
Стефани Мейлер, та журналистка, что приходила в понедельник, она исчезла!
Ты что городишь, Джесси?
Я протянул ему факс.
Смотри сам. Надо ехать в Орфеа. Посмотреть, что там происходит. Это не может быть совпадением.
Я помчался к Дереку в административный отдел.
Стефани Мейлер, та журналистка, что приходила в понедельник, она исчезла!
Ты что городишь, Джесси?
Я протянул ему факс.
Смотри сам. Надо ехать в Орфеа. Посмотреть, что там происходит. Это не может быть совпадением.
Он вздохнул:
Джесси, ты вроде собирался уходить из полиции?
Не сейчас, через четыре дня. Четыре дня я еще коп. Стефани, когда мы с ней виделись в понедельник, говорила, что у нее назначена встреча и что она получит недостающие детали своего расследования
Передай дело кому-нибудь из своих коллег, предложил он.
Даже не заикайся! Дерек, эта девушка уверяла меня, что в 1994 году
Он перебил меня:
Мы закрыли дело, Джесси! Все в прошлом! Какая муха тебя укусила? Зачем тебе непременно надо опять во все это влезть? Ты что, вправду хочешь пережить это заново?
Жаль, что он не хочет мне помочь.
Значит, не поедешь со мной в Орфеа?
Нет, Джесси. Прости, но ты, по-моему, совершенно спятил.
Короче, в Орфеа я поехал один. Первый раз за двадцать лет. После того убийства четырех человек я туда не возвращался.
Дорога от окружного отделения полиции штата занимала примерно час, но я, чтобы не соблюдать скоростной режим и выиграть время, включил на своей немаркированной машине сирену и маячок. Выехал на 27-ю автостраду и, свернув на Риверхед, двинулся на северо-запад по 25-й. Шоссе на последнем отрезке рассекало роскошный пейзаж, петляло среди пышной лесной зелени и прудов с россыпью кувшинок. Вскоре я добрался до ровного и пустынного 17-го шоссе, упиравшегося в Орфеа, и полетел по нему стрелой. Громадный дорожный щит возвестил, что я у цели:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОРФЕА,
ШТАТ НЬЮ-ЙОРК!
Национальный театральный фестиваль, 26 июля 9 августа
Было пять часов вечера. Я въехал на Мейн-стрит, главную улицу Орфеа, полную зелени; череда ресторанов, террас и магазинчиков сияла яркими красками. Мирная, отпускная атмосфера. Близилось Четвертое июля[2], на фонарях красовались звездно-полосатые флаги, рекламные щиты возвещали вечером праздничный фейерверк. Вдоль набережной, обнесенной цветочными клумбами и подстриженными кустами, неспешно бродили гуляющие, в одних киосках предлагали отправиться на катере посмотреть на китов, в других взять напрокат велосипед. Казалось, передо мной не город, а декорации какого-то фильма.
Первым делом я отправился в местную полицию.
Шеф полиции Орфеа Рон Гулливер принял меня в своем кабинете. Мне не пришлось напоминать, что мы с ним уже встречались двадцать лет назад: он меня помнил.
Вы нисколько не изменились, сказал он, тряся мою руку.
Про него я бы так не сказал. Он постарел, подурнел и изрядно раздался вширь. Хоть время было уже не обеденное, а до ужина еще далеко, он поедал спагетти из пластикового контейнера. Пока я излагал ему причины своего появления, он успел заглотать полкоробки, причем самым неопрятным образом.