Отправишь на Наргин. И никому ни слова. И этих предупреди, чтобы языки свои в жопу засунули.
Господин, и еще.
Что?!
Туранчокс. Он нас в порту нашел, мы уже отправляться хотели. Велел передать: на «Арменикенде» отправляют к огнепоклонникам мужа, жену и девочку. По всему, это наши потеряшки и есть.
Когда?
Что?
А, свободен! Стоять! Во сколько вы с Апшерона вышли?
Да мы это Короче, движок у баркаса совсем плохой. Мы на обратном пути опять его чинили.
Идиоты! Вон отсюда!
Информация, конечно, так Вилами на воде. Но все сходится вроде бы. И получается, Алибаба переправился к огнепоклонникам или вчера вечером, или отправится туда сегодня. Уже не перехватишь. Но можно попробовать вытащить его оттуда?
Господин, разреши войти.
Да вошел уже, что спрашиваешь? Не иначе как с новостями?
Глаза у Амира были словно две ледышки, но Максуду под этим взглядом стало жарко.
С новостями. От Туранчокса.
И что наш друг вынюхал?
Али и его семья у огнепоклонников.
Это точно? Информация, спрашиваю, точная?
Не знаю. Туранчокс имен не называет.
Что дословно сказал, повтори!
«На Арменикенде отправляют к огнепоклонникам мужа, жену и девочку». Как-то так.
Похоже, что наши. А если это отвлекающий маневр? А?
Не знаю, господин.
Да что ты вообще знаешь? Надо было тут же перехватить их! А вы опять прошляпили!
Информация пришла поздно, они уже ушли, господин.
Тогда убирайся, чего стоишь?
Максуд ушел, и Амир вздохнул с облегчением: ему удалось сдержаться. Кьяра в чем-то права, надо следить за собой. Мало того, что гнев плохой помощник, так еще, чего доброго, сочтут параноиком, сумасшедшим. Этого ему сейчас только и не хватало.
Что будем делать?
Женщина отодвинула штору, зашла в ту часть их жилища, которая использовалась Амиром как кабинет.
Слышала?
Конечно.
А ты бы что посоветовала?
Мой совет тебе не понравится. Я бы плюнула на все. Просто я устала от этого.
Ты ошибаешься, мудрая моя жена, Амир прижал Кьяру к себе, зарылся лицом в складки халата, твой совет мне нравится. Но я не приму его. Предавший единожды предаст и еще. Что, жить на пороховой бочке лучше?
Женщина освободилась из его объятий, села напротив.
Ты прав. Решил, что будешь делать?
Пока нет. Мысль одна есть У всякого есть «мягкое место», за которое пощекотать можно. Главное отыскать его, верно?
Кьяра понимающе улыбнулась.
Кажется, я понимаю, что ты задумал.
Тогда нечего титьки мять, садись, пиши! У тебя почерк хороший.
Караван уже готовился отбыть в сторону Сураханов, когда к его начальнику подбежал мальчишка из тех, что вечно отираются на базарах и в других людных местах, что-то подворовывают, где-то подрабатывают.
Караван уже готовился отбыть в сторону Сураханов, когда к его начальнику подбежал мальчишка из тех, что вечно отираются на базарах и в других людных местах, что-то подворовывают, где-то подрабатывают.
Дядя, тебе письмо, держи.
Сунул в руку лист бумаги и растворился, словно и не было.
Вот паршивец! начальник невольно улыбнулся.
Через четыре часа листок лег на стол учителя Фахретддина.
Вот уже почти неделя, как Али с семейством обосновался в Атешгяхе. Мехри, да и сам Али очень скоро обнаружили, что в Баку совсем ничего не знают про жителей общины. Говорили, что они нелюдимые, замкнутые, оказалось все это враки.
Тогда Али и Эл проговорили почти до рассвета, вспоминали, рассуждали, делились своими историями.
Знаешь Помнишь, про Саида рассказывал.
«Стреляли»? Не успел еще забыть, забавно вышло, да. А что?
Понимаешь, чудная с ним история. Он тебе передать велел кое-что.
А сразу почему не сказал?
Да странно как-то, все думал, надо ли?
Раз велел надо.
«Передай учителю Фахретддину, я не убивал отца и брата». Вот.
Я услышал тебя.
Не хочешь рассказать, что это значит?
Не хочу.
Они помолчали.
Солнце встает
Пора, у нас просыпаются рано. Пока поживете у Гюльнур, она одна, места много, и ей в радость. Понравится у нас свой дом построишь. Да, все вопросы к ней. Она предупреждена. По городу проход свободный, за пределы по пропуску. Иди, мне тоже поспать надо. Самир тебя проводит.
Друзья обнялись. Каждый из них понимал в другой раз так пообщаться получится не скоро.
Идти оказалось недалеко.
Мехри бросилась к мужу:
Что так долго? Я заждалась.
Наргиз как?
Спит.
Давай и мы ляжем? Думаю, нас простят, если отдохнем хорошенько?
Они проспали весь день. Наргиз, которая проснулась в обычное для себя время, закапризничала, но Гюльнур удалось ее успокоить. Правда, девочка так и просидела, перебирая игрушки, около спящих родителей, наотрез отказавшись покидать комнату. Она даже ела только тут.
Какая у вас смирная дочка!
Она привыкла уже, дома всегда одна оставалась.
Гюльнур на вид было лет пятьдесят, невысокая, худая, если не сказать сухощавая, с острым носиком и черными с проседью волосами.
Слышала, ты готовишь хорошо?
Мехри покраснела она никак не ожидала, что о ее талантах знают и здесь.
Да не удивляйся ты, Гюльнур заметила смущение гостьи, у нас же все бакинцы, все из метро. Да и новостям всегда рады.
Учитель сказал, что вы нас насчет порядков просветите?
Все расскажу, но пока ешьте давайте не из «Жемчужины» еда, но и я кое-чего умею.